Я поднимаюсь на ноги, а они, предатели, снова не хотят слушаться, только теперь уже не из-за страха перед лыжами, а из-за некоторой неловкости после случившегося.
Однако ее тут же развеивает беззаботный Дамир, тщательно отряхивающий меня, как маленькую, от снега, который за время моего падения и валяния в сугробе набился, кажется, всюду: там, где можно, и даже где нельзя.
– Ай, – взвизгнула, когда все-таки какая-то “шустрая” часть снега попала мне за шиворот.
– Что-то болит? – тут же настороженно смотрит на меня Дам, моментально подобравшись.
– Снег. Мне кажется, он везде.
– Давай посмотрю, – улыбается тут же, потянув руки к моей куртке.
– Нет-нет, уже бесполезно! Растаял, – усмехаюсь я.
Больше не говоря ни слова, мы направились в сторону фуникулера. Перед тем, как сесть, пристегиваем лыжи. Обратно добираемся так же быстро, как и наверх. Когда ноги отрываются от земли, я понимаю, что уже не чувствую того страха, который сковал меня, когда мы поднимались на канатке в первый раз. Отчасти может быть потому, что сразу, как мы садимся, Дамир обнимает меня за плечи. Его рука становится чем-то вроде успокоительного, и я понимаю, что бы ни случилось, Дам меня в беде не бросит. Удивительно, если учесть, что знаю я мужчину всего ничего. Странно, если подумать, как быстро он умудрился завоевать мое безоговорочное доверие и очаровать своим несгибаемым спокойствием. С таким не страшно. Во всех смыслах.
Но волнительно и переживательно, особенно от гуляющей внутри теплоты.
Этот поцелуй, что он значил? Имеет ли он под собой со стороны мужчины что-то большее, чем сиюминутное увлечение? Большее, чем порыв? А с… моей… стороны? Хотела бы я продолжения действительно не разбушевавшимся сердцем, а головой?
Я не знаю, но теперь чувствую еще больше смущения, чем до этого, которое, правда, совершенно не мешает ощущать себя так, будто за спиной выросли крылья.
Однако этот коварный, опасный огонек, который подбирается к сердцу, никак нельзя допустить дальше. Все-таки, как ни крути, я не золушка, а Дамир не принц из сказки. Хоть и ведет себе сейчас соответствующе. Благородно. Как будто на дворе не двадцать первый век и все чувства уже давно не проданы.
С самой трассы между нами устанавливается молчание, которое то и дело прерывают наши переглядывания и улыбки.
Спустившись с горы, мы, не сговариваясь, направляемся в прокат и сдаем инвентарь, а я еще и одежду, переодеваясь в свой светлый пуховик и родную шапку с помпоном.
Из проката мы выходим так же молча, мне кажется, каждый из нас в этот момент размышляет о чем-то своем, личном, и неловко замираем у дверей.
– Торопишься? – спрашивает Дамир, когда я уже не знаю, как правильно подобрать слова и попрощаться с ним.
– Да нет, не знаю, – нерешительно пожимаю плечами, собирая все ответы разом в кучу.
– Тебя, может, кто-то ждет? – внимательный взгляд, заглядывающий прямо в душу. Сердце подпрыгивает в груди, и я усерднее прячу руки в карманах куртки.
– Подруга с парнем, скорее всего, проводит этот день. Так что, нет, не ждут.
– Тогда, может, прогуляемся по деревне? Как раз время скоротаем да вернемся, – приобнимает меня мужчина. – Не хочу тебя отпускать, снежинка, – договаривает многозначительно Дам, вздыхая.