— Вот как? — откидывается на спинку кресла он. — Видите, там все серьезно, — пожимает плечами, но возвращает мне свой темный взгляд, обещающий вторую часть разборок.
— Я только одного не пойму, — деланно задумывается Денис. — У кого серьезно? — обращается ко мне. — У тебя?
— У нас.
— Только я вот не сказал бы так, — поворачивается к директору и продолжает. — По крайней мере, со стороны Владислава Романовского. Очевидно же, что Варя разваливает семью, Игорь…
— Владимирович, — бросает недовольно директор, а я, кажется, уже и не дышу и не моргаю от такой наглости и мерзости, что льется из уст парня.
— Да, точно. Так вот, ваша сотрудница, прикрываясь своей любовью к классу, пытается влезть в довольно-таки крепкий союз. Не понимаю, как тебе не стыдно Варвара? Захотелось выгодного жениха? — смотрит на меня Денис, а я с каждым словом бледнею все больше. Да что он вообще себе позволяет! Он же ничего… — И у меня есть этому веские доказательства, — продолжает парень и кидает на стол тот самый журнал, что я заприметила в его руках. — Вот, полюбуйтесь.
Быстрей меня в руки берет журнал Игорь Владимирович и пролистывает его, пробегая взглядом по страницам, с каждым разом хмурясь все больше и больше.
— Значит, серьезно все, да, Варвара Дмитриевна? Тогда как вы нам это объясните? — передает открытый на определенной странице журнал мне в трясущиеся руки, и я теперь отчетливо вижу яркий заголовок, кричащий:
В глазах начинает рябить, а пульс превышает все допустимые нормы, но я, добивая себя окончательно, пробегаю глазами по первым строчкам, где черным по белому написано:
Все, дальше я читать не могу, просто потому, что ничего не вижу из-за слез, а в горле встал ком. Руки затряслись, когда я все-таки нашла в себе смелости и сил пролистнуть еще пару страниц, где красовались фотографии семейной идиллии.
На них Влад и Ася. Он по форме, которая просто потрясающе сидит на его подтянутой фигуре, а Одуванчик в белом пышном платьице, что хорошо гармонирует с платьем-футляром Карины. Все трое улыбаются и словно не замечают, что их фотографируют. Но больше всего переворачивает от взгляда Романовского, каким он смотрит на свою… жену.
Я отираю мокрые дорожки слез с щек и возвращаюсь к дате выпуска журнала, с сожалением понимая, что выпущен он буквально пару дней назад. Когда это было? Когда они встречались? Может, в тот день, когда Ася не пошла в лагерь и якобы помогала бабушке? Значит, это… было вранье? И как вообще все это понимать?
Хотя, наверное, это уже не имеет никакого значения. Вот так просто об меня вытерли ноги. Поиграли и выбросили, как надоевшую игрушку.
— Я надеюсь, что вы предпримете меры и устраните такого опасного сотрудника из свой замечательной школы, — елейно вещает парень, вот только мне уже совершенно плевать на все, что он скажет. — Иначе, понимаете же, как это может отразиться на имидже школы? Охотницы за деньгами не должны воспитывать наших детей, Игорь Владимирович. Будущее за крепкими семьями, а такие, как она…
— Я понял вас, — перебивает Игорь Владимирович зло, — не волнуйтесь. Мы во всем разберемся. А теперь можете быть свободны. Я благодарен за предоставленную информацию, — дает знать, что парню здесь больше не рады, и тот с довольной ухмылкой, кидая на меня победный взгляд, полный превосходства, покидает кабинет.
Конечно, Денис может быть доволен. Растоптал. Уничтожил. Выставил меня лживой, продажной дурой. Хотя… Денис ли один?
Повисает тишина. Я опускаю голову, так как прекрасно понимаю, что сейчас будет. Но вздрагиваю, когда мужчина оказывается за моей спиной и укладывает свои руки мне на плечи. Игорь Владимирович стоит слишком близко, и меня окутывает снова противный аромат его парфюма, от которого буквально воротит.