— Окей.
Оставшуюся дорогу разговариваем обо всем и ни о чем. В фойе офиса я смотрюсь крайне неуместно с букетом да и ощущаю себя неловко. Но, как оказалось, это были цветочки. Ягодки начались, когда зашли в лифт. Я, Левашов и… Беркутов.
Забегая в открытые двери, чуть не запнулась, встречаясь взглядом с Русланом. Он стоял, прислонившись спиной к перилам, и выжигал своими карими глазами эти несчастные ромашки.
— Привет, Рус, — тянет руку Марат Сергеевич, словно совершенно не замечает недовольного взгляда друга.
— Доброе утро, — сиплю и отворачиваюсь, не в силах выдержать немой укор в его глазах.
— Добрее не бывает, — наконец-то говорит Беркутов, вздыхая. В отражении начищенных до блеска металлических дверей вижу, как жмут друг другу руки мужчины.
Мы все молча следим за бегущими цифрами на табло лифта и, кажется, так же дружно выдыхаем, когда он останавливается на этаже и выпускает нас из своей тесной стальной коробки.
Я, не оглядываясь, сильней прижимаю к груди букет и тороплюсь быстрее убежать к себе в кабинет. Но не тут-то было.
Только успела открыть дверь и прошмыгнуть внутрь, как тут же мужская рука с дорогими часами хватает бедную деревяшку и открывает.
Я пячусь назад до тех пор, пока не врезаюсь в рабочий стол. Беркутов заходит и с грохотом закрывает дверь.
— Поговорим? — спрашивает начальник, складывая руки на груди и нависая надо мной каменной глыбой. Сегодня он не в рубашке. Темно-синие брюки и черный джемпер, который потрясающе обтягивает его мощный разворот плеч и руки. Брови сведены, а лоб прорезали хмурые морщинки. Сейчас бы протянуть ладошку и разгладить их пальчиками, сгоняя это вечное недовольство с его красивого лица.
— Разве есть о чем? — выдыхаю, сильней сжимая цветы, словно пытаюсь за ними спрятаться от праведного гнева, что вижу в его глазах. — Рабочий день начнется только через десять минут.
— От кого эти цветы? Левашов? Почему ты их приняла и приехала с ним на работу? Что между вами, Лиса?
Я, честное слово, подавилась словами от такой наглости и количества вопросов в минуту! Даже набралась смелости отлепиться от стола и выпрямить спину, гордо задрав подбородок.
— Те… кхм, — запинаюсь, — вам какая разница?
— Такая. Ты моя сотрудница, и я не приемлю служебных отношений.
— Надо полагать, это касается всех, кроме вас, Руслан Данилович.
Ох, как царапнули по самолюбию эти слова! Беркутов поджимает губы и наступает, сокращая между нами расстояние, которое и так невелико в крохотном кабинетике.
— Лиса.
— Алиса.