– Попрошу на выход.
– Ты… как тебя там?
– Дмитрий.
– Дима, ты серьезно хочешь скандала? – рычит Миша.
– На выход.
– С работы вылететь не боишься?
– Не будем пугать девушку и других посетителей заведения. Давайте вы выйдете сами. Без применения силы с моей стороны, – игнорирует угрозу парень.
Ну, допустим, сил, примененных им одним, тут явно будет мало, чтобы выставить Румянцева. И Миша, очевидно, это понимает. Потому что фыркает. Судя по настрою, он готов перебить морды всему клубу, если придется. Но он и распускать руки не торопится. Смотрит на меня и ждет.
Чего? Вердикта?
Я молчу. Всем своим видом показываю, что он на моей территории. И играть мы если и будем, то только по моим правилам.
Миша и это понимает. Он вообще удивительно понятливый сегодня. Сжимает челюсти. Так, что скулы четко проступают на небритом лице. Бесится. Кивает и “обещает”:
– Я вернусь.
– Сомневаюсь, – фыркает Дима.
– Милка, – выглядывает из-за его плеча Миша, – я вернусь, и мы поговорим.
– Нам не о чем разговаривать, – упрямо задираю нос я.
– Встретимся там, – тычет пальцем мне за спину. Одаривает уничижительным хмыком не дрогнувшего под его натиском Диму и уходит. Шагая решительно и зло.
Я провожаю взглядом его спину до самых дверей. Как он вообще попал в этот чертов клуб?! “Эдельвейс” не из тех заведений, что по карману пусть и не простым, но фермерам из глубинки. Сюда не все медийные личности вхожи, а этот… этот прошел. Может, я о внуке Андрея Петровича еще чего-то не знаю?
Миша
Я взрослый тридцатипятилетний мужик. У меня огромный послужной список. Я полжизни пробегал со снайперской винтовкой наперевес. Не раз бывал в горячих точках. Дослужился до подполковника. Принимал не самые радужные решения, от которых порой зависела чья-то судьба. А еще у меня есть сын. И куча других проблем, которые не предполагают свободного времени на капризы взбалмошных девиц.
Я должен включить мозг, забить болт и послать ее на хер!