Трубадура

Его ладонь толкнула на последних остатках сил дверь. Пара шагов и он упал на кровать. В первый раз в жизни чувствовал, что сил нет. Совсем. И нет ничего в этом мире, ради чего он сможет сейчас встать с кровати. Ему нужны сон и обильное питье. Это рекомендация доктора.

- Степ… - раздался тихий голос.

- Дверь закрой входную.

Послышалась шаги, потом щелчок, потом снова шаги.

- Закрыла.

Сил ответить не было. Он неумолимо проваливался в небытие. Но все-таки почувствовал ее руки. Только сделать нечего не мог, когда она легла рядом и обняла.

- Ту, я болею, – получилось все-таки произнести несколько слов. – У меня грипп. Я заразный.

Она ничего не сказала. Вместо ответа стащила с него толстовку и футболку. Потом кроссовки.

- У тебя жар.

-Угу, - говорил кто-то другой. Сам Степка уже давно вырубился. – Я же говорю - грипп. Иди к себе. Заразишься.

- Нет.

Женские ладони прижались к груди. Удовольствие от этого было почти животным, на уровне одних инстинктов.

Прохладные руки в области сердца, ноги холодные к его ногам – кайф. Все тело сзади, за спиной – восхитительно нежаркое. Душная пелена фебралитета (1) потихоньку сползает с сознания, и даже вот-вот родится какая-то умная мысль, но - фиг вам. Степка отрубается. Сдается в объятья глубокого целебного сна.

Он такой горячий, что плавится все. Извечный холод внутри. Снега под кожей, ощущение тотального одиночества и ненужности. На каком-то клеточном уровне вбитое знание, что случилось что плохое – рассчитывай на себя. Даже веревки, еще недавно впивавшиеся в тело, сгорают от этого жара. Как и вся та грязь и мерзость, что творили час назад с ней. Он такой горячий, что сжигает все плохое. И остается только тепло мужского тела рядом, мерное дыхание и ощущение покоя.

Тура засыпает, крепко обнимая своего спасителя, квартиранта и просто обалденного парня Степку Кузьменко.

***

Утро случилось трудным и отчасти беспамятным. Потом память стала возвращаться – неохотно и будто делая одолжение. Степа не торопился открывать глаза и лежал тихо, сверяя показания памяти с ощущениями собственного тела.

Дорога, аэропорт, вердикт Кароля - это более-менее четко. Потом провал. Потом… потом самое интересное. Член Леонтьевич в роли насильника. Степка его бил? Сильно бил, вроде. Пошевелил пальцами на ногах и руках. И то, и другое подтвердили, что были используемы накануне именно по этому назначению.

Черт. Не глюк значит. Не бред температурный.

Рискнул открыть глаза. В постели он один.