— Это писатель.
— Этот?! — в Марка непочтительно ткнули пальцем.
— Нет же, ты что, не слышал — он однофамилец! — нетерпеливо ответила женщина.
— А он — кто?
— А вот сейчас это Марк нам и расскажет.
На Марка уставились четыре пары глаз — три черных и одни светло-синие. И Марк вдруг понял, что у него нет выбора на виду у этих глаз. И надо рассказывать все, как было.
— Я — пилот гражданской авиации, работаю в крупной авиакомпании, выполняю регулярные и чартерные международные рейсы. С Кристиной познакомился, когда во время полета в салоне бизнес-класса произошла драка.
Раздался неожиданный звук, похожий то ли на всхлип, то ли на хрюканье. Один из братьев Кузьменко зажимал себе рот ладонью и шумно туда дышал.
— Узнаю Крис, — хмыкнул второй. — Наше с Рю воспитание.
— Нашли чем гордиться! — одернула сыновей мама Кристины. — И, кстати, мы не представились. Меня зовут Тура. Я мама Кристины. Моего мужа зовут Степан, а это наши сыновья, братья Кристины — Александр и Юрий.
— Спасибо, — Марк кивнул. — Мне Кристина про вас рассказывала.
— А теперь — рассказывайте вы. Все.
И Марк рассказал. Все. Начиная с самой первой встречи, и дальше, дальше. Все рассказал, как было. Кроме того, что произошло в Вене. Это касалась только его и Кристины. За столом на какое-то время стало тихо. Марк отхлебнул окончательно остывший кофе. Никто из членов семейства Кузьменко не сказал ничего о Веронике, и за это Марк был им очень благодарен. И, наверное, кроме изложения сухих фактов, Марк должен добавить еще кое-что. Свое виденье ситуации, так сказать. Только вот в какие слова это облечь?!
Надо просто сказать, что чувствует, вдруг понял Марк. Подбирать слова, которые будут звучать уместно и представят его в наиболее выгодном свете, сейчас нет ни времени, ни сил.
— Я ужасно сожалею, что такое случилось с Кристиной, — Марк не отрывал взгляд от остатков кофе на дне чашки. — Вы не представляете, как сильно я сожалею.
— Да где уж нам, — хрипло отозвался глаза семейства.
Марк поднял взгляд, до этого устремлённый в дно кофейной чашки, и посмотрел в глаза отцу Кристины. Они у него такие же черные, как кофе, которые Марк только что пил.
— Вы, наверное, меня ненавидите, — негромко произнес Марк. — Ну, или, по крайней мере, вините меня в том, что случилось с Кристиной. Ведь не появись в ее жизни меня и Вероники — с Кристиной не случилось бы этого несчастья. Вы вправе так думать и так чувствовать. Как отец отца — я вас понимаю. Но я знаю одно — не будь сегодня рядом с Вероникой Кристины — я бы лишился дочери. И можете считать меня эгоистом, можете презирать, ненавидеть, все, что угодно — но я благодарен судьбе за то, что Кристина сегодня была в интернате «Бухта доброты». Она спасла Веронику. Правда… вот такой ценой. Если я могу чем-то… я…
У Марка кончились слова. А еще он понял, что просто не может больше находиться под перекрестным прицелом этих четырёх пар глаз. Глупо, трусливо, не по-мужски — но он спрятал лицо в ладони.
— Простите меня…