— Надо же, какими окольными путями любовь людей сводит, — покачала она головой. — Вот так сроду и не подумаешь, что это любовь к тебе пришла, да, Рита?
Теперь молчала Рита. А потом шумно выдохнула — и решила выложить все до конца.
— Вы еще не все знаете, Надежда Георгиевна. Когда Игорь приехал ко мне мириться после ссоры, я… я приставила ему ко лбу пистолет.
— Какой?!
— Настоящий. Заряженный боевыми патронами. Я работаю в стреловом клубе.
Светлокожая от природы, теперь Надежда Георгиевна побелела совсем. Давай, Рита, добивай до нуля свои шансы понравиться этой женщине.
Надежда Георгиевна молчала. Смотрела на Риту огромными голубыми глазами и молчала.
— Мне… мне жутко… стыдно… страшно… — Рита вдруг всхлипнула и не выдержала — спряталась от взгляда Надежды Георгиевны в ладони. — Я себя за это ненавижу!
— Да что сразу про ненависть… — услышала Рита тихое и неуверенное. — Не случилось же ничего.
— Вы не понимаете! — Рита опустила руки. Она понимала, что ей все время было мало. Внутреннее чувство вины грызло и требовало наказания. А ее никто не хотел наказывать. Игорь отнесся к ситуации с непонятным спокойствием. Выволочка от Тарасова оказалась не в счет. Кто-то должен ее наказать за этот ужасный поступок! — Я наставила пистолет на вашего сына! А если бы у меня палец дрогнул! А если бы… А вдруг… — Рита захлебнулась словами. Снова спрятала лицо в ладони.
— Знаешь, я уже сорок лет в операционной оттрубила, — услышала Рита вдруг неожиданное. — Если бы мы думали — «а если б» — мы сошли бы с ума. Всей операционной бригадой. Что случилось — то случилось. Чего не случилось — значит, и не должно было случиться.
— Вы не понимаете… — прохлюпала Рита в ладони.
— Я многое понимаю. В том числе и то, что в отношениях с тобой Игорь в своем упрямстве просто превзошел себя — если дело дошло до таких мер. Но я не понимаю, как у тебя хватило духу пистолет на человека наставить. Ты ж хлюпик и нытик, Ритуля.
Рита с удивлением опустила руки. И увидела, что Надежда Георгиевна встала со стула.
— Все, хватит рыдать, Рита. Как говорят абы, да кабы, да росли во рту грибы, — она развела руки. — Все, иди, обниму.
Несмотря на то, что Рита была выше на полголовы, ей казалось, что это Надежда Георгиевна — выше. И сильнее. И мудрее.
— И все равно я не понимаю… — вздохнула Рита, вытирая слезы о плечо в голубом джемпере. — Вот вы тоже… А Игорь… он вообще не дрогнул. Бровью не повел. И потом мне тоже сказал, что это все глупости, не стоящие внимания. Ну как же так?!
— Да он всегда был спокойный. Стрессоустойчивость такая, что его в МЧС готовы были с руками и ногами оторвать, — хмыкнула Надежда Георгиевна, поглаживая Риту по плечу. — Я его в выпускном классе однажды с девочкой застала. На работе давление шарахнуло, меня лекарствами накачали и домой отправили. Ну а что тут идти — с соседней улицы. В общем, я домой раньше времени пришла. А там из комнаты сына охи-вздохи. У меня голова от лекарств дурная, ничего не соображаю. Решила, что сыну плохо, дверь нараспашку — а там они. Игорь голову так повернул и спокойно-спокойно говорит: «Мама, ты видишь, я занят. Освобожусь — выйду. Закрой дверь, пожалуйста». — Рита представила нарисованную картину — и звонко прыснула. — Ты погоди, это же еще не все. А я ему, со своей дурной головой и говорю: «Сынок, у меня давление». А он мне: «Тогда приду через минуту». Что ты думаешь? Через минуту пришел, одетый, померил мне давление, сделал горячего чаю, проводил девочку, вернулся с черносливом в шоколаде. Так что лично я не удивлена, Рита.
Рита вздохнула. И решила вывалить вообще все.
— А еще я знаю про вас. Про ваше с Игорем… он мне рассказал.