— О ваших отношениях мало кому известно? — деловито уточнил Ростислав Игоревич.
— Практически никому.
— Значит, на какое-то время их надо сохранить в тайне, — Ракитянский подтвердил вывод, к которому и Павел сам пришел. — Временно заморозьте отношения. Любое общение нужно свести к минимуму. Возможно, это непросто, если ваши отношения сейчас только… ну, в общем, вы меня понимаете. Но так будет лучше. И вам для убыстрения бракоразводного процесса, и девушке, чтобы ее не коснулись какие-либо неприятные последствия этого. Это самый оптимальный вариант.
— И сколько это должно длиться? Ведь Алена может затянуть процесс?
— К сожалению, да, — со вздохом согласился Ракитянский. — Даже при условии отсутствия с вашей стороны каких-либо претензий, при желании процесс можно затягивать по совершенно законным причинам — было бы желание.
— Я не могу месяцами ждать, пока Алене надоест играться в оскорбленную гордость.
Ракитянский поправила галстук. Постучал себя по верхней губе. И все это время не сводил с Павла внимательного взгляда.
— Скажите мне, Павел Валерьевич, я не ошибусь, если предположу, что вы умеете рисковать и способны на неординарные поступки?
Вопросы были неожиданными, и Павел улыбнулся.
— Вы не слишком погрешите против истины, Ростислав Игоревич.
— Отлично! — Ракитянский стащил галстук и сунул его в карман. — Есть идея.
Гудящую после разговора с адвокатом голову приятно остудил вечерний и как будто даже по-осеннему прохладный воздух. Паша втянул его, как-то по-звериному принюхиваясь. Ненадолго прикрыл глаза. Надо позвонить Инге. Или все же сначала переговорить с Ликой?
Нет, сначала Инга.
Он не стал ей сразу звонить с нового телефона. Велика вероятность, что с незнакомого номера она просто не возьмет трубку. Написал.
Ответ пришел почти сразу.
Ну какая же умница, невозможно просто! Паша поймал себя на том, что улыбается. А на него косятся прохожие. Так, надо пойти сесть в машину, чтобы не смущать людей своей улыбкой. Именно из машины он сделал селфи и отправил. Фото получилось так себе, вид у него порядком измотанный, и воротник плаща снова набок. Но полюбоваться Паше не дали — Инга позвонила первая.
— Что случилось?!