О, нет. Тихон Аристархович всё прекрасно понимал. И как быть нежным. И страстным. И как завести Варю одним взглядом. И как довести до оргазма в совершенно неподходящих для этого местах. Прямо в коридоре у входной двери. В машине. И даже в отдельном кабинете ресторана «ТинЪ».
Спасало Варю только одно – он давал ей продышаться. Если бы их встречи были чаще – она бы точно пропала. А так успевала собрать эмоции в кучу, поставить голову на место и вообще привести себя в форму. Чтобы к следующей встрече снова потерять всё: выдержку, хладнокровие, себя. Потерять сладко, бездумно, не сожалея.
Именно благодаря этим паузам она сумела даже поставить себе диагноз. К двадцати семи годам она наконец-то созрела как женщина. Физически, с точки зрения физиологии, Варвара стала женщиной в двадцать. Но тогда, в двадцать, всё удовольствие от секса лежало в плоскости эмоций. Тогда она любила, и это заменяла всё, и облекало интим с Юрой в то, чего на самом деле не было и в помине. Нет, ей, конечно, было приятно целоваться, обниматься с ним, чувствовать его внутри – после того, как привыкла. Но оргазмы – нет, не было даже и близко. Но тогда ей хватало эмоций от близости с тем, кого она так любила. Хватало осознания того, что ему хорошо, что он получает от секса с ней наслаждение. А потом, когда они расстались, у Вари в жизни вообще на какое-то время воцарился половой покой – не хотелось ничего. А потом она открыла для себя необременительную прелесть шалостей в ванной. Свой первый в жизни оргазм Варя организовала себе сама. И с тех пор регулярно это практиковала. Так проще.
Так было проще. До Тихого. До Тихона Аристарховича. До Тиши.
Что он разбудил в ней? Как у него это получилось? Тут Варя встала в тупик. Но результат признала. Именно он чиркнул спичкой и пламя занялось. Она стала женщиной. Женщиной, которая знает, чего хочет в постели. И знает, как это получить. В ее случае цель и средство совпали в одном человеке. Тихон. Тиша. Тишка.
Она загоралась от прикосновения. От взгляда. От голоса в телефоне. У нее отказывали все тормоза, срывало все стоп-краны, напрочь сносило наклеенные обществом бирки «приличные девочки так не делают». Она делала всё, что ей хотелось сделать с ним. И позволяла ему всё.
И отсюда появлялись синяки на бёдрах – от его пальцев. Потому что иногда Варе удавалась обуздать собственное распоясавшееся либидо и как следует потомить и раздразнить Тихона: расстёгнутой пуговкой, мелькающим кружевом чулка, провокационными намёками. И тогда он, когда дорывался до нее, яростно сминал всё: ее притворное сопротивление – своим горячим телом, ткань юбки – своим огромными ладонями, губы – своим шёлковым языком. И появлялись засосы на его шее, когда она принималась ему мстить. Кусала за шею, а он выворачивался, рычал, а потом вдруг замирал и подставлялся сам. Появлялись царапины на его плечах и спине. И вовсе не из желания отплатить ему той же монетой, а потому что себя уже не контролировала. Она кусала его ладонь, когда он закрывал ей рот. А она затыкала рот ему, когда с его губ сыпался хриплый протяжный стон наслаждения. Кто кому рот закрывал – зависело от того, в чьей квартире они были.
Несмотря на этот не на шутку разбушевавшийся тайфун, затянувший их обоих, они всё же установили некоторые негласные правила. Никогда не оставались ночевать друг у друга. От Вари Тихон всегда уезжал сам, на своей машине. Варя – когда как. Бывало так, что она приезжала к нему на своём автомобиле и уезжала на нём же. Иногда он отвозил ее домой, если было не слишком поздно. Но чаще всего – на такси. Как-то так вышло, что он стал провожать ее до машины. И сразу расплачивался с таксистом. И по приезду она присылала ему сообщение: «Дома» или «ОК», на которое он обычно не отвечал. Но стоило не написать – жди звонка и недовольного голоса в трубке, даром, что еще час назад этот голос принадлежал нежному или страстному – в зависимости от настроения – любовнику. И да – он мог быть нежным. Очень нежным. Варе иногда казалось, что с ней он такой, как хочется ей. Будто идеально созданный для того, чтобы угадывать ее настроение и доставлять ей наслаждение в постели. Что не отменяло того факта, что вне постели с Тихоном было временами непросто.
Варя быстро сообразила, что если не взять дело в свои руки, то общение с Тином ограничится едой и сексом. Правда и то, и другое отличного качества. Но она решила, что ее это не устраивает. Нет, не в том дело, что ей мало. А в том, что Тихону Аристарховичу – много, если не сказать, жирно. Чтобы всё было так, как ему удобно. А ему было удобно привезти девушку в свой ресторан, угостить ужином, заодно решить какие-то рабочие вопросы с персоналом, со Славиком, который, казалось, жил в ресторанах Тина, уж очень часто Варя его там встречала, неизменно в разнообразном и длинноногом сопровождении. А потом отвезти домой – к себе, к ней. И там «оформить десерт», как это называл Тихон. Ему удобно. Варе не хочется, чтобы Тихону было удобно. Вот не хочется – и всё. Хочется выбить его из этого иронично-снисходительно-благодушного состояния. И поэтому Варвара озаботилась темой культурного отдыха.
Оперу Тихон отверг сразу, заявив, что ему там мешает спать оркестр, а зрителям – его храп. О балете высказался так, что в приличном обществе повторить стыдно, хотя Варя не удержалась от смешка. Про драматический заявил, что там буфет неважный. Со своей стороны предложил оперетту, мотивируя тем, что там «тётки смешные и пляшут». А в кино, как искренне полагал Тихон, люди ходят, чтобы целоваться. И не только целоваться. А экран в зале, чтобы зрители на них внимания не обращали. В общем, с культурным отдыхом как-то не заладилось.
Зато Тихон все-таки сводил Варю в «Седьмое небо», как и обещал. И в ресторане свёл с ума официанта подробным выспрашиванием рецептуры и вопросами типа: «А здесь точно сто семьдесят граммов сыра?» и «А вы в курсе, что рыбы второй свежести не бывает?» На пинки под столом Тихий не реагировал. Дело кончилось вызовом управляющего, который решил, что Тихон ресторанный критик. Тин продемонстрировал визитку, после чего они довольно продуктивно побеседовали с управляющим – как коллега с коллегой. Тот даже позволил себе сесть за их столик. А Варе в финале ужина подали десерт от шеф-повара – шоколадный кекс с горячим шоколадом внутри и шариком ванильного мороженого. Идеальное сочетание температур, текстур и вкусов. Тихий был прощён.
Зато Тихон оказался большим любителем пеших прогулок по Москве. Наверное, сказывалось то, что он не был коренным москвичом и жил в столице последние лет восемь, если Варя правильно прикинула срок, на основании его смутных намёков. Город ему был всё еще интересен, и Тин с удовольствием наматывал километры по Москве в обществе Вари, рассказывая сам о своих любимых местах и слушая ее. Сухаревка, Цветной, Арбатские ворота – Тин не переставал ее удивлять.
Особенно Варе запомнилась зимняя прогулка по парку на Поклонной горе. Место показалось ей неожиданным – для Тихона. И день для прогулки выдался довольно морозным. Но самым странным стало то, где они в итоге оказались.
– Ты знаешь, что это? – У Тина появилась странная привычка брать ее за руку. Вот и сейчас держит крепко.
– Танк, – пожала плечами Варя.
– Женщина! – фыркнул Тихон. – Это легендарный «квас» – советский супертяжёлый танк КВ-1 «Клим Ворошилов».
– В «танчики» на досуге поигрываем, Тихон Аристархович?
Пристальный и даже тяжёлый, как упомянутый танк, взгляд Варя даже не знала, как и расценить. Ожидала, что сейчас ее осчастливят введением в нюансы стратегии «World of Tanks». И фатально ошиблась.
– Мой дед всю войну проработал в конструкторском бюро в Танкограде. В том числе и «квас» проектировал.
– Танкоград? – растерялась Варя.