— Я никогда не знала, что у «Шреддеров» есть молодежная команда.
Она разбивает яйцо над миской.
— Раньше была, но теперь нет. Габриэль терпеть не может детей.
— А ты?
Она достает из ящика венчик и начинает смешивать все вместе, тесто густеет.
— Я люблю детей, но тренировать их никогда не приходило мне в голову до аварии.
— А после?
Элиана делает паузу.
Я отстраняюсь от нее и занимаюсь сковородками, ставя одну из них на теплую плиту.
— Несколько раз мне приходило в голову, что это запасной вариант, — признаюсь я.
— Я думаю, у тебя бы это замечательно получилось.
— Да? Почему?
— У тебя отлично получается учить меня серфингу. Ты очень терпеливый и внимательный.
Я не ожидал, что ее слова будут так много значить, но мне приятно слышать, что она считает, будто я отлично справляюсь со своей работой.
Моя девочка подходит с миской теста для блинов и протягивает мне, чтобы я держал ее, пока она смазывает сковороду.
— Я полагаю, раз ты никогда не ел домашних панкейков, значит, ты никогда и не переворачивал их?
Ее глаза загораются от волнения.
— Нет, никогда не переворачивал панкейки, — подтверждаю я.
— Тогда сегодня тот самый день, — она наливает тесто на сковороду и протягивает мне лопатку. — Когда увидишь, что оно начинает пузыриться, значит, пора переворачивать.
Мы ждем и смотрим на сковороду, пока на верхней части теста не начнут появляться пузырьки. Я поддеваю лопаточку и подбрасываю ее вверх, уверенный, что панкейк сделает двойное сальто и идеально приземлится на сковороду. Вместо этого он летит к потолку и прилипает.