– Тебе хорошо?
Я только крепче прижала ладони к щекам.
– Почему молчишь? Тебе неприятно? – допытывался он.
Вопрос прозвучал глупо. Мне было приятно, но мне было и очень стыдно. Я живо представила лицо Наташки и стиснула от досады зубы. Теперь мне негде жить!
– Бедненькая! – удрученно проговорил Антон и, открыв дверцу кабинки, набросил мне на плечи полотенце. Я шагнула из кабинки и ойкнула, оказавшись у него на руках. Какой он сильный! Действительно, мечта. Везет же Наташке! Почему везет? Может, он бабник и у него таких, как мы, сотня?
Я прятала лицо, уткнувшись в широкую грудь, и беззвучно глотала слезы.
– Что с тобой?
– Наташка! – провыла я.
Антон нежно, словно ребенка, положил меня на кровать лицом вниз и убрал полотенце.
– Ты боишься, что она узнает? – спросил он.
– А ты как думаешь?
– Если ты ничего не скажешь, она не узнает.
– Она почувствует.
– А что я чувствовал сегодня, когда она садилась в машину Зеленского?
– Зеленского? – переспросила я, пытаясь вспомнить, кто это.
Но Антон не дал сосредоточиться. Он нежно провел рукой по моим бедрам, широко раздвигая их. Я почувствовала, как он лег рядом со мной, и вздрогнула от прикосновений его губ к спине. Он целовал каждый сантиметр кожи и рисовал языком замысловатые рисунки. Его палец опять оказался внутри меня, а желание пережить недавно испытанное удовольствие вмиг выдавило из моей головы все, что касалось Наташки. Я застонала и напряглась, ощутив в кулаке прохладный шелк простыней. Антон накрыл мое тело своим и медленно вошел в меня…
Неспешными и ритмичными толчками он пробивал себе дорогу через незримую преграду моей вины перед подругой и своей взрослостью… Я выгибала спину, сипела, рвала простыни и просила:
– Еще, не останавливайся…
Когда все внутри вновь взорвалось, я упала на постель и прохрипела:
– Ты у меня первый!