Хорошо еще, что гостья по-английски болтала и женская половина могла задать интересующие вопросы и примерить на себя услышанные ответы. Было интересно — как на самом деле живет секретарь-ухорез приехавшего мафиози. Исполосованную шрамами женщину старались не обсуждать. Видно, что той серьезно досталось и вряд ли захочет про новомодное белье разговаривать.
Через час мы в первый раз вывалились из парилки. Теперь уже все — как положено, чтобы уши сворачивались в трубочку. С удовольствием и парней похлестал, и по мне прошлись. Масаюки быстро понял, в чем смысл и пыхтел вместе со мной на верхних полках.
Пили квас. Я на попытку налить чего покрепче сразу открестился:
— Не, братва. К продукту надо подходить с уважением. Поэтому давайте сначала воду сгоним, а потом уже за столом как положено сядем.
Согласились. Мордовороты вместе с Сашей пытались меня пересидеть, наподдав по каменке. Зря они это. Я только потел с удовольствием и покрякивал. Спровадил на второй и третий заход телохранителя пониже, сам же сидел, дышал раскаленным воздухом и блаженствовал. Точно, как вернусь, припрягу Дэйчи Харада баньку поставить. Или нет, лучше сделаю. Найду знающего мастера из местных, приглашу к себе, он мне соорудит. В парке места полно, выберу получше полянку, ручеек проведу, сосны посажу по краешку. Будет хмурый уголок осенними вечерами. И вот там стану изредка отводить душу.
— Еще поддай, что-то холодает.
— Ну нахер, я пошел… — свалил первый любитель попонтоваться. За ним потянулись остальные. Напоследок я выволок чуток сомлевшего Масаюки, и мы прямо с выхода бухнулись в большой глубокий рукотворный пруд, подняв столбы брызг. Ле-по-та!
За столом принимающая сторона оторвалась. Я еще сумел втихую подменить рюмку на заранее заготовленную с высоким дном, поэтому «по пятьдесят» выходило именно столько или даже чуть меньше. Поэтому почти до конца застолья продержался.
Тосты звучали самые разные. И за тех, кто присутствует. И за тех, кого уже похоронили. И за родителей. И за дальних родственников не известных мне уважаемых людей. И за этих самых людей. К концу я уже не очень хорошо ориентировался в происходящем, но сил хватило подняться и объявить:
— Народ, на посошок! Или сломаюсь. Честное слово, вы так встречаете, что можно здесь остаться навсегда… Что хочу сказать. Я вижу, что нет здесь никого, кто держит камень за пазухой. Вы — как и я, без кривизны и гнили внутри. Говорите, что думаете. Поступаете, как надо. И своих не бросаете. Посмотрел в бане, сильно вас жизнь поваляла… Но сказать хочу о другом… Значит, чтобы как судьба не сложилась, чтобы мы стояли плечом к плечу. Делить нам особо нечего, а вместе — любые горы свернем… За нас, братва. За настоящих парней…
Вывалил. Не знаю, почему. Махнул стопку и упал обратно на стул… Через минуту уже затянул «Ворона». Эта песня была у меня любимой в прошлой жизни. И почему-то захотелось вспомнить ее именно сейчас.
Народ подхватил. Один, затем другой. Скоро уже все ревели от души: «Что ж ты вьешься»…
— Сашок, а что за пацан в самом деле?
— Без понятия. Может, сын их босса, очень уж он его опекает. Вон какие подарки подогнали.
— Я слышал, борзый без меры.
— Да ладно тебе. Вечно, как на грудь примешь, так кому-нибудь надо морду набить… Правильный он пацан. За своих месился несколько раз. На шкуру его посмотри, вся в отметинах.
— Точно-точно! У нас в новостях показывали, я видел! Там он здорового этого из-под пулеметов вытаскивал. И гранатами отбивался.
— Мечом.
— Это во второй раз. Сначала — гранатами. Весь город на уши поставил. Местные еще гадали, «закроют» его на пожизненное или нет.
— И что?