Кержак

– Могу к нам, до утра. Если освободишь.

Шагнув к одному из “приголубленных”, Иван снял с пояса ножны на клипсе, вынул нож и разрезал стяжку. Пацан тут же поднялся на ноги, подошел к одному из “поверженных” и от души пнул того по голове:

– Урод паршивый, я с тобой еще поквитаюсь…

Затем быстро обшарил карманы, сунул все добытое в драный мешок и легкой рысцой двинул влево, к дальнему проходу. Поняв, что отдельного приглашения не будет, Осокин пристроил на плече столь удачно подвернувшуюся трубу и пошел следом. Карманы обшаривать не стал – не совсем понятно, как к этому отнесутся окружающие. Нет, трофеи, дело святое. Но хорошо бы сначала хотя бы чуть-чуть в местных реалиях разобраться. Накосорезить легко, исправить потом куда сложнее.

Мальчишка явно был местным. Он просквозил через соседнюю “деревушку”, ловко ввинтился в завешенный пластиковым куском узкий проход, затем свернул в один коридор, другой. И скоро Иван уже брел за ним, согнувшись в три погибели по каким-то технологическим колодцам, где лампочки горели в лучшем случае метров через пятьдесят, над головой и на стенах торчали обрывки кабелей, под ногами змеились жестяные короба и в нос шибало пылью. Наконец, свернув в очередной отнорок, парень опустился на корточки и полез в дыру, заусеницы на краях которой кто-то заботливо отогнул, чтобы не рвать одежду.

Внутри оказалась комнатка с теми же трубами по стенам, двумя примотанными к потолочному крепежу лампами и железным полом, на который свалили кучу матрацев. На лежбище кучковалось пятеро малолеток и двое подростков, ближе к возрасту старшеклассников.

– Блоха, кого это ты притащил? – спросил один из старших, с выкрашенной в разные цвета патлатой шевелюрой.

– Офеня из пришлых.

– Я разве просил тебя торгаша пригласить? Я тебе сказал барахлом разжиться, а ты?

– Нету больше барахла. “Канарейщики” остатки прихватили, на ящики с одеждой лапу наложили. Меня даже поймать смогли, пока в коробках шарил. Вот, он спас.

– Ты не понял, Блоха. Я вас держу здесь, пою, кормлю, защищаю. А толку?..

– Я завтра еще чего-нибудь добуду, Клир.

– Завтра? Как с утра, когда этот дурацкий утеплитель притащил?

Поднявшись, парень шагнул вперед и попытался отвесить оплеуху. Но Иван перехватил его руку и попросил, придержав на секунду:

– Не надо драться. Дракой ничего не решить.

Ощерившись, Клир вырвался и зашипел:

– Слышь, ты, дундук без имени! Я тебя сюда не звал! И мне без разницы, какого рожна ты в Отстойнике делаешь! Это – моя территория, это моя стая и мне решать, что можно, а чего нельзя! Слишком умный – так проваливай туда, откуда заявился. И Блоху с его крысенышем забирай! Валите, мигом! Можете его добычу забрать, не претендую!

Похоже, переночевать здесь не получится. Но выяснять отношения Иван не стал. Жалко, что младшему досталось, хотя он в этой банде явно был на самом низу пищевой пирамиды. Блоха тоже скандалить не стал, пошел в дальний угол, стал складывать в небольшую коробку нехитрые пожитки. Рядом крутилась девочка лет семи, в безразмерной кофте, заменявшей ей платье. Наверное – сестра, лица очень похожие.

Закончив с нехитрым скарбом, парочка остановилась рядом со сваленным в углу мусором. Там сбоку грудилось штук сто брикетов в яркой пластиковой обертке. Некоторые были вскрыты и торчали наружу желтыми потрохами.

– Бери, бери! Нечего мне дрянь всякую оставлять!