— Боже, я был пьян. Так чертовски пьян, что вся ночь как в тумане.
Я сглотнула и попыталась протолкнуть комок эмоций в горло.
— Как ты уверен, что спал с ней?
В его голубых глазах вспыхнуло чувство вины, и он скривился.
— Я не думал об этом раньше, потому что мало что помнил из той ночи. Но когда Бьянка подошла ко мне и рассказала об этом… Я вспомнил, как мы вместе мелькнули. Я вспомнил, как вошел с ней в комнату, — прохрипел Мэддокс, остальные слова едва слышно. — Когда я сказал тебе, что ни с кем не спал несколько месяцев, я не лгал. Я не солгал, потому что, честное слово, я не помнил той ночи.
Я уже не знала, во что верить.
Час назад я была готова простить Мэддокса за Кристиана.
Я была готова не обращать внимания на тот факт, что он хранит от меня такую тайну. Была готова двигаться дальше... и простить... принять... полюбить снова.
А сейчас?
Мы вернулись к исходной точке.
— Я не понимаю. — Я покачала головой, поднеся дрожащие пальцы к виску, потирая пульсирующую боль. — Почему она не сказала тебе раньше? Зачем ждать так долго?
Его горло пересохло, когда он сглотнул.
— Она не знала… хочет ли она оставить ребенка.
— А ты? Что ты планируешь делать? — тихо спросила я.
Его голова закружилась; страх был очевидной маской на его лице. У меня был свой ответ, и ему даже не пришлось произносить слова. Мое сердце рухнуло у моих ног.
Мэддокс попытался дотянуться до меня, но я оттолкнулась.
— Ты солгал мне о ней. В тот момент, когда ты узнал, что она беременна твоим ребенком, почему ты не сказал мне?
— Я не знал, как, — выдохнул он. — Я не хотел тебя терять.
— Это было просто. Ты просто должен был сказать мне правду, это все, о чем я когда-либо просила тебя.
Его ноги подкосились, и он сел на кровать, обхватив голову руками, и из него вырвался сдавленный звук.