Глава 20
Казаки ускакали далеко вперёд, Ирина пока так не могла, но старалась сильно не отставать, рядом с ней держался Никодим, который было помчался за казаками, но Забела что-то ему сказал, и он вернулся к Ирине.
Карету Ставровского удалось нагнать после часа бешеной скачки. Казаки обогнали карету и заблокировали дорогу. Сотня распределилась и взяла в оцепление охрану Ставровского, не давая тем приблизится к карете. Капитан охраны Ставровского подъехал к Каледину и стал «давить» на то, что глава государственного совета неприкосновенен. Но у сотника Алексея был приказ граф Андрея в разговоры не вступать. Вскоре подъехал и сам граф и, постучав в дверцу кареты попросил выйти князя Ставровского. Ставровский, слегка отодвинув занавеску прошипел, чтобы Забела «катился к чёрту» и убрал своих «псов».
Забела спешился и сказал, что они подождут. Махнул Каледину, тот отдал приказ обезоружить охрану Ставровского, потому как Андрей не был уверен в том, что князь не отдаст приказ на бой. А по сути, все были «своими» и кровопролития допускать было нельзя.
Через некоторое время Забела снова попытался вызвать Ставровского и сказал:
— Константин Петрович, вы похитили чужого ребёнка, даже вам такое не позволяется. Выйдите, я покажу вам документы.
Но никто из кареты так и не вышел. Зато Ставровский продолжил сыпать угрозами. И тогда Забела решился на изящный ход. Переговорил о чём-то с казаками и те притащили небольшую, но крепкую палку, явно только что срубленную в лесочке рядом с дорогой.
На этом моменте, к стоящим посреди дороги, подъехала Ирина с Никодимом и ещё двумя солдатами. Они с удивлением наблюдали как двое казаков незаметно для кучера, ну и, конечно, для сидящих в карете, подошли сзади и сунули палку в колёса.
И когда Забела дал команду освободить дорогу и самолично хлопнул кнутом по ведущей лошади, Ирина поняла, откуда пошло выражение «вставлять палки в колёса». Карета князя резко дёрнулась и тут же просела, потому как из-за палки у кареты вылетели оба задних колеса.
Дверца кареты распахнулась и оттуда буквально вывалилась заплаканная Глаша с Танюшей на руках.
Ирина, к тому моменту уже спешившаяся, подскочила к дочке и схватила девочку на руки. Танюша была спокойная, но Ирина крепко обняла девочку и почувствовала, что та немного дрожит:
— Танюша, доченька, испугалась?
Танечка замотала головкой, Ирина поставила девочку на землю, сама опустилась на колени, не жалея платья. Кулачки у дочки были сжаты, Ирина стала целовать и разгибать маленькие пальчики, в одном обнаружились остатки конфеты, Ирина зло подумала:
— Значит конфетками заманили, сволочи.
А вслух сказала:
— Мама тебя никому не отдаст, никогда.
И когда Танечка доверчиво прижалась к ней, Ирина еле сдержала слёзы и подумала:
— Потом поплачу, когда никто не увидит.
Передала Танечку Глаше, которая смотрела на Ирину глазами побитой собаки, а сама пошла к перекошенной карете, возле которой разворачивалось основное действие.
Ругаясь на чём свет стоит из кареты выбрался сначала Балашов, а потом князь Ставровский.