На световом табло рядом с Московским вокзалом скакали два всадника. Один из них поднял руку и раскрутил лассо… «СКОРО» — вспыхнули огромные синие буквы. Морозный воздух светился вокруг них сине-зеленым нимбом. И снова скакали неоновые всадники, а над ними повис уже настоящий, тоже в морозном нимбе, ущербный месяц.
«Скоро на экранах новый художественный фильм…» — прочитал Алексей Иванович. Долго же нет автобуса. Рукавишников чувствовал, как медленно заползает холод под дубленку, под шерстяную рубашку и начинают леденеть пальцы в теплых сапогах. Но Алексею Ивановичу было лень двигаться. Ему казалось: начни он двигаться — уйдет последнее тепло. Он смотрел на рекламу, на всадников, преследующих кого-то среди гор и гигантских кактусов, и улыбался: «Вот сейчас бы туда, в горы. В тепло…»
— Ты чего, Алеха, лыбишься? — спросил Возницын. — Вот отморозим мы сейчас с тобой ноги — тогда поулыбаешься. — Сам Возницын то смешно подпрыгивал, то стучал ботинком о ботинок. Да, зима в Ленинграде выдалась суровая, с пронизывающими северными ветрами, с морозами под тридцать. Еще не было и часа, а Невский словно вымер. Редко-редко виднелись прохожие с поднятыми воротниками да проносились одинокие автомобили, оставляя за собой клубы белого пара.
Автобуса не было.
— Пошел бы сразу пешком, давно был бы дома, — ворчал Возницын. Ехать ему было совсем недалеко, но, простояв пятнадцать минут, всегда начинаешь думать: стоит только пойти пешком, как тут же обгонит автобус.
Рядом с автобусной остановкой уже несколько минут назад остановилась женщина. Алексея Ивановича поразило, как легко она одета: короткое серенькое пальто, темный платок повязан на голове, как у деревенских богомолок. Ее лица не было видно: облокотившись на железный поручень у витрины магазина, она стояла к ним спиной, но, судя по фигуре, женщина совсем молодая. Рукавишников обратил внимание на стройные ноги в нейлоновых чулках.
— Она же обморозится, — сказал Алексей Иванович, кивнув на нее Грише. — Тоже мне, выфрантилась, ноги-то совсем красные!
И тут он не услышал, нет, а почувствовал, что женщина плачет. Плечи ее дергались, да и по всему телу время от времени словно судорога пробегала.
«Ну вот еще история… — подумал он. — С мужем поругалась, что ли? Уж выплакивалась бы дома, в тепле…» Он оглянулся, подумав, что тот, с кем поссорилась женщина, может быть где-то рядом. Но улица была пустынна. Лишь вдалеке, ссутулившись от мороза, удалялись двое мужчин.
— Да, по такой погоде застынет девка, — покачал головой Возницын. — А может, пьяная?
Алексею Ивановичу стало жаль плачущую женщину, и он подошел к ней, смутно ощутив, что вся эта история не закончится здесь, на морозной привокзальной площади.
— Может быть, вам нужна помощь? — спросил Алексей Иванович.
Женщина не откликнулась, только плечи ее перестали трястись.
— Вас кто-то обидел?
Она повернула к нему лицо, и Алексей Иванович увидел, что перед ним девушка, почти девчонка. Из-под платка торчал черный вихор, большие глаза были заплаканы, по щекам размазана тушь.
— А вам-то что?! — устало сказала девушка.
— Да ведь холодно, Замерзнете.
— Алеша! Мой автобус! — крикнул Возницын.
Алексей Иванович обернулся. К остановке, и правда, подходил автобус. «Эх, надо мне было привязаться к девчонке со своими расспросами!» — мысленно обругал он себя, но уйти от нее уже не мог.
— Подожди, Гриша, — попросил он. — Нужно же ей помочь! Пропадет.
ebooksa