«Вот удивится Дюймовочка, когда я сообщу ей: “Знаешь, малышка, а у меня в германском городе Киле, фешенебельный публичный дом!” Он не сомневался, что заведение фешенебельное. Иного у его пращуров и быть не могло.
— Наверное, кто-то из ваших бухгалтеров сводил дебит с кредитом? — вернулся сыщик к «сухому остатку». — Подсчитывал, какую сумму с меня удержит государство? Чем обязан я Департаменту?
— Владимир Петрович, о вашем наследстве в Департаменте знают только двое — главбух и я. Большие деньги — большие секреты.
— Вот это правильная постановка вопроса, — одобрил Фризе, но тут же мысленно помножил количество посвященных на десять. В некоторых ситуациях он исповедовал здоровый скептицизм. Жизнь научила. — Но вернемся к валютной части наследства. Итак?
Лескова поднялась и подошла к огромному, похожему на холодильник сейфу. Допотопному сейфу, похожему на допотопный холодильник. Сыщик уже давно не видел таких монстров. Миллионеры и крупные чиновники все чаще прятали свои секреты и накопления в сейфах, встроенных в стены и замаскированных картинами «прогрессивных» художников.
Марина Афанасьевна побренчала ключами и достала из своего надежного хранилища несколько листков бумаги, скрепленных скоросшивателем. Тщательно заперла сейф и вернулась к столу:
— Вот вам, майн либер хер Фризе, аллес папирен!
Наверное, начальница изучала в школе немецкий. Или поднаторела в нем, пока занималась наследством Владимира Петровича.
Это были два аутентичных документа. Один на немецком, другой на русском языке. Сыщик, не в силах побороть любопытство, пропустил короткую преамбулу и сначала заглянул на последнюю страницу немецкого экземпляра.
За вычетом налогов и расходов на оформление ему причиталось девятьсот тридцать миллионов семьсот двадцать две тысячи шестьсот пятьдесят евро.
Как ни старался Владимир демонстрировать свою бесстрастность, но бурные эмоции вырвались из-под контроля. Куда только подевались самообладание и выдержка, которыми сыщик всегда гордился! А ведь подготовлен был к сюрпризам начальницей Департамента. И со списком переходивших в его владение «заводов, газет, пароходов» познакомился.
Но одно дело заводы и пароходы, другое — цифры. Цифры русскому человеку более понятны. Воспринимаются моментально и в полном объеме. Цифра, она несет в себе магический заряд, она конкретна. В цифрах можно выразить и кило сосисок и сумму годового дохода министра природных ресурсов. И даже сами природные ресурсы.
— Ничего себе! — восторженно произнес Фризе, поддавшись гипнозу обозначенных в документе сумм. — Этот «сухой остаток» ни в один в кейс не уложишь!
— И все же я рекомендую вам спрятать документы в свой кейс, да понадежнее его запереть на все кодовые замки. Ваш кейс — прямо загляденье! Никогда таких не видела.
— Подарок хорошего человека. Его нельзя просветить даже инфракрасными лучами, — похвастался сыщик. — Это его первый «выход» в свет. Повод вполне подходящий.
— Не забывайте и про барсеточников, — предупредила Марина Афанасьевна. — И не оставляйте документы дома. Я рекомендую взять ячейку для хранения в Сбербанке.
— Да у меня дома прекрасный сейф! — с гордостью сообщил Владимир. И прикусил язык, вспомнив, как распрекрасно справились однажды с его сейфом неизвестные грабители. Но посвящать собеседницу в свои заморочки не стал.
— Отлично! Отлично! — порадовалась вместе с сыщиком Марина Афанасьевна. — Кофе? Чай? — спросила она Владимира. И шепнула заговорщицки: — Я вчера напекла пирожков с яблоками. Без всякого хвастовства — пирожки объедение.
— Чай. — Владимир по опыту знал, что в конторах и офисах угощают хотя и хорошим кофе, но растворимым. А растворимый кофе он не любил. Ему стоило больших усилий не показать своего огорчения, когда секретарша принесла ему заказанный чай, а хозяйке заведения чашечку ароматного эспрессо.
Пирожки Марина Афанасьевна достала из тумбочки письменного стола. Они и правда оказались выше всяких похвал.
ebooksa