— Надо примыкать к сильным! — бубнил хозяин. — К таким, как наш председатель Горбулис. Ты не поверишь, генерал, после прошлогодней президентской кампании я впервые почувствовал себя богатым! Очень богатым. Всем говорю — получил аванс за сценарий. Ерунда. Просто я сразу понял: «голосуй, а то проиграешь» — золотая жила. Восемьсот миллионов! Ух! А что? Лучше пылесосы рекламировать? Эта реклама кой-кого в могилу свела. Помнишь лозунг: «С кем вы, мастера культуры?» Заявляю ответственно — мастера культуры с президентом Франклином!
Минуту спустя Творожников совсем скис и задремал в глубоком кресле, свесив голову на волосатую грудь. Стакан валялся рядом на ковре.
Игорь Васильевич отодвинул угли в камине подальше от решетки, завинтил пробкой бутылку с остатками виски. Постоял в раздумье над хозяином — решал, не уложить ли его на диван. Решил, что и в кресле ему неплохо дремлется. А когда закрывал дверь на веранде, услышал вдогонку злой шепот:
— Чертов солдафон!
Женщина из «Астории»
Поудобнее устроившись в салоне стареньких «жигулей», припаркованных напротив знакомого дома на Широкой улице, Фризе приготовился ждать. Кого ждать? Он и сам не смог бы с уверенностью ответить на этот вопрос. Появления Елены Петровны? Очередного визитера, жаждущего встречи с ней? Ее мужа Жоржика? Да мало ли кого.
Владимир был уверен, что узнает и саму Елену Петровну, и ее супруга. Если родной отец называет взрослого женатого сына Жоржиком, то вольно или невольно настраиваешься на определенный тип человека. Какая-то деталь туалета, манера поведения, выражение лица обязательно подскажут — вот он, нужный тебе Жоржик. Или Эдичка. А может быть, Колюня. Фризе рассчитывал на то, что дом не такой уж и большой и мужчин, которых называют так полуласково, полупрезрительно, проживает в нем немного. Скорее всего, один Жоржик.
Фризе был готов ждать час, два, четыре. Даже сутки. И постарался настроить себя на это долгое ожидание. Но уже минут через десять почувствовал голод. А ждать голодным не умел.
Поэтому он заглянул в кафе, которое приметил, еще выслеживая старика прокурора, выпил залпом две чашки кофе, кстати, очень приличного, и купил три бутерброда и пакетик орехов. Буфетчица, молодая, с красивым полудетским лицом и необъятной грудью, спала на ходу. Ей даже лень было разговаривать, и она молча тыкала пальцем в бутерброд, издавая странный, почти непередаваемый звук: «Эа?» И закатывала глаза. Наверное, звук «Эа» означал — «этот»?
Через пять минут Владимир опять сидел в машине и, прежде чем отправить в рот, изучал сыр на бутерброде. В это время дверь подъезда отворилась.
Если бы Фризе пришлось составлять словесный портрет появившейся женщины, он бы написал: яркая брюнетка, 35–38 лет, склонна к полноте, рост 160–162, правильные черты лица, глаза светлые (с такого расстояния точный цвет глаз определить было трудно). Лично для себя сыщик отметил красивые ноги женщины.
В правой руке женщина держала сиреневую, плотно нагруженную хозяйственную сумку.
«Она, — решил Владимир, — Елена Петровна!»
Женщину, которая работает в фешенебельной гостинице, большом модном магазине, в крупном чиновничьем учреждении, в офисе банка или состоит на содержании у серьезного мафиози, всегда отличает умение держать себя. У нее уверенный — а у тех, кто поглупее, и самоуверенный — вид и восприимчивость к моде. Нельзя постоянно находиться на людях, а если уж быть предельно точным, среди мужчин, и остаться растеряхой. Таких на службе не держат.
Брюнетка явно была чем-то встревожена, и Владимир мог догадываться, чем. Но полной уверенности в том, что перед ним Семенова, не было, и поэтому, помахивая пакетиком с орешками, Фризе пошел вслед за дамой.
— Елена Петровна! — позвал он негромко. Словно бы обратился ко всем женщинам, находившимся в этот момент в поле зрения.
Эффект был неожиданным.
Елена Петровна застыла на месте, как будто ей дали команду «Замри!» в старинной детской игре. Ее красивая сиреневая сумка с глухим стуком упала на асфальт. Низ сумки быстро темнел, намокая. Вокруг расползалось пятно.
— Елена Петровна! — Фризе нагнал женщину, остановился перед ней. — Я вас напугал? Простите.
Семенова смотрела на Владимира испуганными круглыми глазами. Теперь он рассмотрел их. Глаза были светло-серые. Очень красивые. Женщина глотнула воздух открытым ртом и молча схватилась ладонями за горло.
ebooksa