— Бечевка не нужна — я не Тезей.
— Пожалуй, что так. Если ее обнаружат… — он зачеркнул «бечевку» аккуратной тонкой линией.
— У вас есть оружие? — спросил Фризе.
— Был малокалиберный карабин. Сейчас на экспертизе.
— А пистолет?
Корнилов развел руками.
— Никогда не поверю, что генерал, всю жизнь прослуживший в уголовном розыске, не припрятал себе на «черный день» пару крутых шпалеров.
Игорь Васильевич отложил карандаш и пробарабанил кончиками пальцев по столу какой-то не слишком воинственный марш.
— Мы с вами, Володя, по-разному понимаем «черный день». Для меня он наступил бы в тот момент, когда в дверь моей квартиры позвонили и предъявили ордер на обыск. В этот «черный день» незарегистрированный шпалер стал бы для мужчин с ордером подарком судьбы. Я должен выступить в роли собственной судьбы и делать им подарки?
— Игорь Васильевич! Какие мрачные мысли! За вами — добрая слава.
— Не смешите! Те, кого я ловил, заседают нынче в высоких креслах. Или стоят за креслами. Эти — еще страшнее. — Он отмахнулся. — Разве в столице иначе?
— Ладно! Убедили. Генерал Корнилов безоружен и потому совсем неопасен.
— Ну-ну! Полегче!
Фризе расхохотался. Столько мальчишеской непосредственности было в этом возмущенном «ну-ну!».
— Хорошо. Я дам вам гранату, — Фризе поднял с пола свой кейс, раскрыл и достал противотанковую гранату, реквизированную из джипа в Павловске.
— Что вы с ней носитесь как с писаной торбой! — возмутился Игорь Васильевич. — Мало мне пожара, так вы собираетесь подорвать дачу!
— Возьмете?
— Мальчишество.
— Понял, — согласился Владимир. — Разряжу где-нибудь в лесной чаще. — Он бережно завернул гранату в свою чистую рубашку, положил в кейс. Достал плоский японский фотоаппарат-«мыльницу».
— А это что такое?