Пошел купаться Уверлей

22
18
20
22
24
26
28
30

— Бечевка не нужна — я не Тезей.

— Пожалуй, что так. Если ее обнаружат… — он зачеркнул «бечевку» аккуратной тонкой линией.

— У вас есть оружие? — спросил Фризе.

— Был малокалиберный карабин. Сейчас на экспертизе.

— А пистолет?

Корнилов развел руками.

— Никогда не поверю, что генерал, всю жизнь прослуживший в уголовном розыске, не припрятал себе на «черный день» пару крутых шпалеров.

Игорь Васильевич отложил карандаш и пробарабанил кончиками пальцев по столу какой-то не слишком воинственный марш.

— Мы с вами, Володя, по-разному понимаем «черный день». Для меня он наступил бы в тот момент, когда в дверь моей квартиры позвонили и предъявили ордер на обыск. В этот «черный день» незарегистрированный шпалер стал бы для мужчин с ордером подарком судьбы. Я должен выступить в роли собственной судьбы и делать им подарки?

— Игорь Васильевич! Какие мрачные мысли! За вами — добрая слава.

— Не смешите! Те, кого я ловил, заседают нынче в высоких креслах. Или стоят за креслами. Эти — еще страшнее. — Он отмахнулся. — Разве в столице иначе?

— Ладно! Убедили. Генерал Корнилов безоружен и потому совсем неопасен.

— Ну-ну! Полегче!

Фризе расхохотался. Столько мальчишеской непосредственности было в этом возмущенном «ну-ну!».

— Хорошо. Я дам вам гранату, — Фризе поднял с пола свой кейс, раскрыл и достал противотанковую гранату, реквизированную из джипа в Павловске.

— Что вы с ней носитесь как с писаной торбой! — возмутился Игорь Васильевич. — Мало мне пожара, так вы собираетесь подорвать дачу!

— Возьмете?

— Мальчишество.

— Понял, — согласился Владимир. — Разряжу где-нибудь в лесной чаще. — Он бережно завернул гранату в свою чистую рубашку, положил в кейс. Достал плоский японский фотоаппарат-«мыльницу».

— А это что такое?