Никаких других костей, личных вещей или одежды девушек на горе не было – только четыре черепа, три нижние челюсти, мелкие осколки черепных костей, выбитый зуб и прядь светлых волос. Даже если бы хищники расхитили остальное, хоть несколько костей должно было остаться.
Судмедэксперт пришел к неутешительному выводу – головы девушкам отрезали. Это сделал один и тот же человек, похитивший их. Он избавлялся от тел где-то в другом месте, а головы хранил у себя, поскольку все они находились примерно на одной стадии разложения, хотя похищения происходили в разное время. Затем преступник выбросил головы на горе.
Судмедэксперт не знал, что эти головы лежали в переносном холодильнике в обычном университетском пансионе, в комнате студента, никому не внушавшего подозрений, голубоглазого и улыбчивого. Что перед тем, как их отрезать, этот студент бил девушек по голове монтировкой, насиловал и в момент анального секса душил. Он прятал трупы в потаенных местах за городом, несколько раз возвращался к ним, чтобы снова заняться сексом, фотографировал на «Полароид» и только спустя несколько дней или недель приступал к уничтожению улик. Одежду девушек он складывал в мусорные мешки и выбрасывал в контейнеры в городе, а бывало и так, что отдавал в «Армию спасения». Головы отрезал и хранил у себя для орального секса.
Все это время у него была постоянная подруга, с которой они имели здоровые, по ее словам, сексуальные отношения. Она жила одна с маленькой дочерью, и та воспринимала студента как своего отчима, внимательного и заботливого. Вместе они совершали вылазки на природу, не подозревая, что где-то поблизости могут лежать трупы похищенных и убитых им девушек. Голову одной из них студент сжег дотла в камине в квартире своей подруги. Их с дочкой в тот момент не было дома – они поехали навестить бабушку с дедом. А когда вернулись, не заметили никаких следов, поскольку он собрал и выбросил даже пепел.
Студента звали Теодор Роберт Банди, и очень скоро его имени предстояло прогреметь на всю страну.
Чужак
Вашингтонский университет в Сиэтле со времен своего основания в 1861 году считается одним из самых престижных в США. В его идиллической обстановке – тенистые аллеи, изумрудные лужайки, элегантная сдержанная архитектура – одинаково приятно и учиться, и отдыхать после занятий; просторные залы университетской библиотеки с готическими высокими сводами настраивают на рабочий лад, а шумные улочки окружающего университетского кампуса, который здесь называют просто Ю-Дистрикт, с кофейнями и ресторанчиками, книжными магазинами и барахолками дают возможность расслабиться и развлечься в компании друзей.
В любой момент, если возникает желание, можно пойти с кем-нибудь выпить по пиву или поужинать в окружении таких же студентов, только готовящихся зажить самостоятельной жизнью. Обстановка повсюду дружеская, вокруг преимущественно молодежь и вряд ли стоит ждать опасности… или все-таки стоит?
Морозной ночью 4 января 1974 года, около двух часов, Карен Спаркс выключила телевизор и пошла к себе в комнату. Она снимала дом в Ю‐Дистрикте с еще четырьмя студентами – парнями, кстати, – и всегда ощущала себя под надежной защитой. Примерно в половину третьего один из соседей заглянул к Карен посмотреть, спит ли она. Девушка лежала в постели, накрывшись с головой одеялом. Сосед прикрыл дверь и ушел в свою спальню.
В половине восьмого утра, перед тем как убежать на занятия, он зашел к Карен еще раз. Удивленный тем, что она так и лежит в прежней позе, он отвернул край одеяла и отпрянул в ужасе. Вместо головы на подушке было кровавое месиво, веки девушки распухли и посинели, губы раздулись и лопнули в нескольких местах. Уверенный, что Карен мертва, сосед сдернул одеяло на пол и невольно ахнул. Простыня под Карен пропиталась кровью. Неизвестный преступник пробил череп девушки тупым предметом, а потом засунул во влагалище гинекологический расширитель, причем с такой силой, что прорвал ей мочевой пузырь.
Сосед громко закричал, зовя на помощь, и в следующий момент, как будто можно было испугаться еще сильнее, подскочил на месте – Карен пошевелилась. Преступник, кем бы он ни был, ее не убил.
Десять дней Карен Спаркс пролежала в коме и еще месяц оставалась в госпитале. Она лишилась слуха на пятьдесят процентов и зрения на сорок. Первое время совсем не могла говорить, и ей пришлось учиться заново. У нее начались эпилептические припадки. Тем не менее то страшное нападение она пережила. Полицейские, обследуя дом, установили, что через окно без занавесок на северном фасаде можно было заглянуть в ее комнату; также выяснилось, что дверь с южной стороны обычно стояла открытой.
Кампус, взбаламученный новостью о Карен, шумел несколько недель. Строились разные предположения: девушке отомстил бывший возлюбленный, пришлый преступник проник в мирный университетский квартал, один из соседей напал на нее, воспользовавшись моментом, когда остальные спали. Дело осложнялось полным отсутствием вещественных доказательств: не осталось ни отпечатков пальцев, ни следов ног, а расширитель был стандартным, и такими пользовались во всех больницах и частных кабинетах.
В паре минут езды от дома 4324 на Восьмой улице в Ю-Дистрикте снимали жилье пятеро подруг: Джоан Теста, Джинджер Хит, Карен Скэвьем, Моника Сазерленд и Линда Хили. Линда выросла в окрестностях Сиэтла и чувствовала себя в университетском квартале как дома. В двадцать один год она заканчивала последний курс на факультете психологии и собиралась заниматься преподаванием, а еще помогать детям с отставанием в развитии. Подрабатывала она тоже поблизости, диктором на местной радиостанции Northwest Ski Promotion.
Сразу после поступления Линда пару месяцев пожила в общежитии, а потом узнала, что освободилась комната в доме на 12-й улице, и переехала к подругам. Домик был скромный, с шаткими перегородками из фанеры, оклеенной обоями, но девушек это не смущало. Такая жизнь была по ним: веселье до упаду, обычные жалобы на нехватку денег и загруженность в университете, лекции днем и развлечения по вечерам.
Пит Нил зашел к девушкам после занятий 1 февраля позвать их всех в «Данте». Пойти согласились трое: Линда, Джоан и Джинджер. Маленький бар, где они были завсегдатаями, находился в паре кварталов от дома на 12-й улице, и им достался столик на галерее. Линда, как всегда жизнерадостная и в приподнятом настроении, купила кувшин пива на всех; за столом обсуждали музыку и сплетничали о старых знакомых. В какой-то момент Пит отошел к соседнему столику, потом вернулся, купив еще кувшин. Линда рассказала, что завтра к ней должны приехать родители и ее бойфренд – встреча была долгожданная, и Линда, известная среди друзей кулинарка, заранее придумала, что приготовит для семейного ужина. Недавно она жаловалась на боли в желудке, но уже договорилась о приеме у врача, да и в последние дни боли прекратились, так что волноваться было не о чем.
– Мне надо уйти не позже девяти, – предупредил подруг Питер. – Хочу успеть на автобус в 21:15, а то до дома не доберусь.
– Тогда проводишь нас, ладно? – сказала Джинджер. – Мы тоже пойдем.
Воспоминания о нападении на студентку были еще свежи; мужская компания не помешала бы, хотя по-настоящему никто из девушек не боялся. Проводив троицу на 12-ю улицу, Пит забрал пластинки, которые одалживал им, и бегом бросился на автобусную остановку.
Девушки уселись смотреть телевизор, а через некоторое время к ним присоединился брат Джинджер, заглянувший проведать сестру. Линде позвонил ее парень, и она проболтала с ним около часа. Прежде чем лечь спать, она зашла в комнату Джоанн. Та немного пожаловалась ей на своего жениха, жившего в Фениксе: что-то он давно не объявлялся.