Солнце полностью скрылось, трава привычно засияла, освещая ночь, но я озиралась вокруг, не способная узнать местность и унять испуганное сердце. Мне казалось, что я заблудилась.
В доме Веста повела Кая в его спальню ради лекарства, а мы расселись на кухне на высоких стульях вокруг кухонного островка, на котором Веста обычно готовила. Гипнос молча создал бутылку с янтарным алкоголем, разлил на три стакана. Кажется, виски. Бог сна достаточно прожил, чтобы знать, как создать качественный алкоголь с отменным вкусом, но, залпом проглотив свою порцию, я не ощутила ничего. Судя по усталым лицам богов-братьев, они тоже. Им пришлось выпить трижды, чтобы взгляды стали чуть более живыми и они перестали слепо таращиться в столешницу. Я выпила две порции и отказалась от третьей, чувствуя лишь тошноту.
– Я оставила Камаэля помыться, – сказала Веста, заходя на кухню. – Настойка из асфоделуса поможет. Он не пропил весь курс, вот и появилось ухудшение из-за перенапряжения.
Она отчиталась, не дожидаясь наших расспросов, хотя могла убеждать скорее себя, чем нас. Веста подошла к полкам и принялась доставать тарелки. Она сама выглядела не лучше: подранное чёрное платье, спутанные волосы, не до конца смытая с рук кровь, распухшее лицо и покрасневшие глаза. Однако Веста с упрямством начала готовиться к ужину. Самое привычное и обыденное занятие, помогающее ей удержаться в реальности.
Я налила ей виски и передала Гипносу, который отдал напиток дочери. Она замешкалась, с недоверием глядя на предложенное, а следом опустошила за один глоток.
– Мать мрака, какая же дрянь! – выругалась Веста, кривясь от привкуса.
Реакция практически не пьющей Весты хоть немного развеяла гнетущую атмосферу. Гипнос и Морос вяло улыбнулись. Веста продолжила в одиночестве громыхать тарелками и столовыми приборами. Потом она всучила всё Гипносу, и тот безропотно принялся сервировать стол.
Процесс длился не меньше пяти минут. Только звон посуды, шаги и шуршание ткани. Когда всё было разложено, Веста создала маковый пирог и горячий чай, а сок и воду просто достала из холодильника.
– Что будем делать? – задал опасный вопрос Морос. Стол был готов, и Весте пришлось угомониться, сев на своё место.
– Поможем Даории, придётся постоянно контролировать процесс перехода, – сказал Гипнос, и все повернулись к нему, хотя было ясно, что Морос спрашивал не об этом. Скорее всего, Гипнос это тоже знал, но намеренно увёл в другое русло. – Они не сумеют построить города и инфраструктуру в нужном объёме за десять лет. Я почти уверен, что они попытаются нанять людей для этой работы, а значит, Переправа будет принимать огромное количество как даориев, так и людей.
– Я могу помочь, – пробормотала я, с трудом разлепив пересохшие губы. – С помощью наручей Фантаса сделаю реальным то, что необходимо. Не дома. Вряд ли я смогу создать устойчивые и качественные жилые конструкции. Лучше не рисковать. Но проложить дороги и каналы… что-то такое, наверное, мне по силам.
Братья одобрительно кивнули. Наручи принадлежат мне. Судя по всему, их сорвало с рук Весты, когда Морос отбросил нас от трещины подальше. Но они не пропали, а вернулись ко мне. Чтобы убедить остальных, я вытянула руку, и атрибуты Фантаса оказались прямо на руках. Сжав пальцы, заставила их вновь исчезнуть.
– Завтра мы с Моросом осмотрим открытый мир. Кас, ты вернёшься домой, чтобы рассказать Майрону и архонтам о Даории и о нашем новом плане. Стоит подготовить мирное соглашение, чтобы избежать конфликтов в будущем, – раздавал указания Гипнос. – А ты, Веста, продолжишь заботиться о Камаэле. Неизвестно, восстановится ли его память, и если нет, то нам необходимо подготовить его к дурным новостям.
Бог сна устало потёр лицо руками. Я с беспокойством разглядывала его состарившийся образ.
– Это пройдёт, – заверил Морос, заметив мою тревогу. – Открытие мира забрало у него много сил. Может, лет двадцать он будет немного дряхлым и потрёпанным, но это только внешне.
– Кто это дряхлый? – возмутился Гипнос.
– У тебя седина в волосах, брат. Я не видел тебя таким с момента рождения Фобетора. Помнишь, как Пасифея сообщила, что его утащили эринии? – хохотнул Морос. – Они забрали его младенцем, потому что чувствовали связь с кошмарами, но Гипнос тогда не знал этого и решил, что они собрались его сожрать. Вот именно такое у него лицо было, когда он прибежал спасать сына, а там керы с эриниями грызутся, как дикие кошки, между собой, чтобы понянчить младенца Фобетора.
Морос хохотнул громче и ударил себя ладонью по колену. Лицо Гипноса вначале вытянулось, но следом он фыркнул и натянуто рассмеялся. Мы с Вестой тоже улыбнулись, несмотря на груз предстоящих проблем. Никто не притронулся к румяному пирогу с маком, дожидаясь прихода Кая.
– Веста, не говори ему обо мне, – тихо попросила я, невольно обдумывая будущие планы. – Не говори, что мы встречались.
Все умолкли, повернувшись ко мне. Вопрос во взгляде Весты сменился грустью, но она понимающе кивнула.