Микель и Веста ахнули, а мешок дерьма закашлялся, приходя в себя. Решив, что этого недостаточно, я пнула мудака по рёбрам ещё дважды. Когда он упёрся скованными руками в пол, чтобы приподняться, я со всей силы опустила сапог на его пальцы. Тот заорал, но замолк от пинка по лицу.
Меня трясло от ярости из-за увиденных сцен. Почему-то всё произошедшее с Микелем я приняла на свой счёт, словно кто-то при мне попытался обидеть Иво. Я хотела, чтобы Микель жил себе в Даории и не донимал меня праведными планами на перемирие между нашими мирами, но при этом не желала, чтобы какие-то мрази причиняли ему вред, который он не заслуживал.
– Кас…сия.
Хрип Микеля заставил меня остановиться, но жалости или сожаления я не испытывала. Главарь кашлял кровью и хрипел, но не предпринимал глупых попыток, заметив клинок в руках Весты. Я схватила даория за его светлые волосы и дёрнула вверх, заставив принять сидячее положение.
Дочь Гипноса никак не реагировала на мой приступ агрессии, то ли понимая причины, то ли испытывая схожие чувства.
– Эй ты, мстишь Микелю за то, что он не стал скрывать произошедшее с Примом?
Голубые глаза округлились, затем губы презрительно искривились, и он осмотрел мой наряд, вероятно, решив, что перед ним низшая. Я попыталась подражать даорийскому говору, но вышло, вероятно, как у деревенщины. От мужчины несло довольно сильным гулом, действительно из элиты.
– Да как ты смеешь со мной…
Его претензия иссякла, когда в нос упёрлось дуло пистолета. Я создала пушку с глушителем, про себя отсчитывая данные мне Вестой минуты.
– Я задала вопрос.
– Он изувечил моего двоюродного брата.
– Не верю. Микель никого не способен серьёзно покалечить.
– Не он сам, его друзья-палагейцы. Эти ублюдки прострелили ему ногу в Санкт-Данаме.
Даорий сплюнул скопившуюся во рту кровь, прервав затянувшуюся паузу, пока я складывала информацию в голове.
– Твой брат наркоторговец, – поняла я, приметив некоторую схожесть.
Даорий, поморщившись, кивнул, а я едва не расхохоталась. Вместо этого губы растянулись в ядовитой усмешке.
– Как тебя зовут?
– Гордий.
– Это за моих друзей, которых ты назвал «ублюдками», Гордий. – Я опустила дуло и выстрелила ему в левое бедро, не опуская глаз. – И не смей выть, – предупредила я, вернув горячий пистолет ему под нос, когда даорий едва не завопил. Он издал сдавленный стон и попытался зажать кровоточащую рану руками. Крик он сдержал, но запыхтел от натуги и одарил меня ненавистным взглядом.
– Ты ошибся. Твоего брата изувечила я. – В комнате стало совсем тихо. – До сих пор сожалею, что меня остановили и не удалось разбить его тупую башку об пол.