– Ты можешь разрушить мою жизнь. Меня это вполне устроит.
– Твой паренек сегодня немного безрассудный, – шепчу я Зандерсу, стоя с ним за столиком напротив Инди, Рио и моего брата.
– Он каждый вечер такой, – вздыхает Зандерс, прижимаясь своим плечом к моему. – Я пытался его научить, но он ничему так и не научился.
– Я думаю, его горячность – часть его обаяния. – Я прижимаюсь всем предплечьем к руке Зандерса, это единственная форма прикосновения, которую мы можем позволить себе публично, когда вокруг слишком много глаз.
Он приподнимается на локте, полностью поворачиваясь ко мне лицом и загораживая трех человек напротив нас.
– А в чем
– Твое обаяние?
– Угу.
– Ну, твоя скромность, очевидно.
– Очевидно.
– Твой огромный член, очевидно.
– Я вижу, мы покончили с сарказмом.
– Но помимо очевидных вещей, ты заставляешь меня нравиться себе, а я уже давно такого не испытывала.
Зандерс хмурит брови:
– Ви, ты не должна говорить такие вещи, когда я не могу тебя за это поцеловать.
– Ну, это правда. Мне нравится быть такой, какая я с тобой.
– Черт возьми. – Он оглядывает переполненный бар, потом снова смотрит на меня, наклоняется и шепчет: – Позже вечером я покажу тебе, насколько мужчине, которым
– Инди, ты сейчас одинока. А я одинок с… всегда, – продолжает умолять Рио, возвращая наше внимание к их столику. – В чем проблема?
– Проблема в том, что тебе нужен учитель, и я уверена, непременно найдется какая-нибудь девушка с изюминкой. Но это не мое.
– О, да ладно, Индиана, – вмешивается мой брат. – Ты можешь научить его петь «Мое сердце будет биться»[23] в три часа ночи и не давать спать всем в многоквартирном доме.