Он вслушивается в свой самодовольный голос. При этом Руджек слегка выгибает бровь, отчего у меня внутри все тает.
– Каждый писарь, которому я когда-либо давал серебряную монету, освобождал меня от уроков. Сколько бы я ни учился, я стану визирем. И у меня получится лучше, чем у моего папаши, это уж точно.
– Если визирь услышит эти слова, то он сдерет с тебя шкуру, – говорю я, подавляя смешок. – Хотя я не могу спорить с последней частью – ты точно будешь лучше его.
Руджек подмигивает мне:
– Теперь твоя очередь. Скажи мне, почему ты здесь?
Я пожимаю плечами, чувствуя, как теплый ветерок дует с реки и поднимает мятный аромат травы. Он просит настоящий ответ, а не выдумку.
– Я умираю.
Его лоб вопросительно морщится.
– Как это?
– Уже и не знаю, – признаюсь я нахмурившись. – По крайней мере, мне так казалось.
Он смотрит на меня, приоткрыв рот. В его взгляде читается голод, желание и отчаяние.
– По-моему, ты выглядишь очень даже живой.
Жар, разливающийся по моим венам, заставляет меня забыть о сомнениях. Я все еще жива.
Цвета вокруг начинают меняться. Река приобретает более темный оттенок синего. Цвет травы становится более насыщенным. Мое желтое платье – еще ярче. Теперь серая туника Руджека еще более заметна.
Я провожу пальцами по груди, нащупывая змею. На коже нет ни царапины. Шрам исчез. Ритуал сработал.
– Ты свободна, Арра, – говорит Руджек, лучезарно улыбаясь. – Беги по своим делам.
Я с трудом сглатываю ком в горле – страх проникает в мой разум.
– Я не уйду без своего отца.
Оше сидит на траве под деревом, где всего несколько минут назад были Майк и Кира. На коленях у него рассыпана пригоршня молочных конфет.
– Ты узнаешь, когда придет время.