– Спасибо, – просияла я. Но сразу сникла. – А как же с документами на машину? Если меня остановят, как я объясню, что еду на чужой машине?
– Ford записан на меня. Я напишу на тебя доверенность.
Двенадцатилетний синий Ford Fiesta с пробегом чуть более восьмидесяти тысяч километров смотрелся вполне прилично. Конечно, машина не того класса, на котором разъезжает элита. Но все лучше, чем общественный транспорт.
Я опаздывала. Единственное свободное место на парковке нашлось рядом с серебристым BMW. У меня замерло сердце. ОН сидел в машине, обхватив голову руками. Обернулся посмотреть, кто припарковался рядом. Мазнув взглядом по Fordу, начал уже отворачиваться, но углядев меня, сразу выбрался из машины.
– Саша, – выдохнула я.
Как всегда, само совершенство. Только на лице нет моей любимой кривоватой улыбки. Не подошел ко мне. Не распахнул своих объятий.
– Твоя машина? – кивнул он на Ford.
– Саша, у меня жизнь рушится, а ты спрашиваешь про машину? И, нет, не моя, это машина тети.
– Прости, Вероника.
– За что ты просишь прощения? И почему не отвечал на мои звонки и сообщения?
– Мне запретили.
– Что значит запретили? Кто запретил? – уже почти кричала я на него.
– Я не могу тебе всего сказать, только то, что мы больше не можем быть вместе.
– Саша, ты готов вот так запросто отказаться от нашей любви? Только из-за того, что родителям твоей девушки предъявили обвинения, которые еще требуется доказать?
– Прости, – опять повторил он и направился в сторону тренировочного корпуса.
Я стояла совершенно одна посреди парковки, заполненной машинами студентов и преподавателей, глядя в спину любимого человека, не понимая, как жить дальше, и не ощущая моросящего дождя. От меня отказались не только подруги.
Урок уже начался. Французский у Алевтины. Открыла дверь класса.
– Гербова, проходи быстрее, – вполне дружелюбно поторопила меня кураторша.
– Наша Вероника деньги собирала,
Оказалось, всех нас обокрала, – вдруг пропел Князев.