— Увезли на скорой, сынок, — говорит он глухо. — Врач в пути.
— Скоро буду.
Тревога за маму делает свое дело. На несколько часов я полностью отключаюсь от окружающего мира, в молчании меряя шагами тесную комнату ожидания в клинике. Потом иду за кофе, пытаясь как-то ободрить отца. Когда звонит Влада, я не могу придумать ничего лучше, чем сослаться на дела. У нее и так непростой день — день рождения ее матери, не стоит добавлять ей переживаний за мою семью.
Около двух из палаты мамы, наконец, выходит врач:
— Кризис отступил. Ей нужно отдыхать, но вы можете зайти к ней на несколько минут. Мы оставим ее под наблюдением до завтра.
— Иди первый, — говорит отец сипло, старательно отводя глаза, в которых блестят слезы облегчения. — Я зайду через минуту.
Мама выглядит бледной и осунувшейся, но когда она открывает глаза, они вспыхивают неподдельной радостью, озаряющей все ее лицо.
— Сынок, — говорит она нежно.
— Ты нас напугала, — мой голос дрожит, когда я беру ее хрупкую руку и подношу к губам.
— Я не хотела. Папе не нужно было вас беспокоить, — мама переводит взгляд с моего лица и смотрит куда-то за спину.
— Влада дома, — отвечаю я на невысказанный вопрос. — Она спала, и я не стал ее будить.
— Владу не тревожь. С ее мамой такая трагедия произошла — не нужно ей обо мне беспокоиться. И свой праздник не вздумай отменять из-за меня, — мама ласково гладит меня по щеке, и я вновь ощущаю себя мальчишкой, который ищет у родного человека поддержки. — Мне уже лучше. Папа побудет со мной. Поезжай.
Я возвращаюсь домой, собираясь обнять Владу и, уткнувшись носом в ее волосы, сказать, что я сожалею о вчерашнем, но квартира пуста. С минуту я мечусь из комнаты в комнату, пока не замечаю на кровати упакованный подарок.
В этот момент я забываю как дышать. Мысль о том, что красиво оформленная коробка, подписанная Владой — это прощальный жест, сдавливает сердце тисками страха. Сейчас я с особенной ясностью понимаю, что не могу и не хочу потерять ее. Вся эта история с Фроловым не стоит того, чтобы попусту прожигать время. Как доказывает история моих родителей, оно чересчур ценно.
Отгоняя дурные мысли, я набираю ее номер. Несколько гудков, которые кажутся мне вечностью, и ставший таким важным голос, который сейчас звучит отстраненно и холодно:
— Привет.
— Где ты? — я готов придушить себя за этот грубый вопрос, не находя оправдания даже в том, что я страшно боюсь услышать ответ.
— Дома. В своей квартире. Я оставила для тебя подарок.
— Это я заметил, — сглатывая горечь, произношу отрывисто. — Когда ты вернешься?
— Я не… Я приеду сразу в ресторан, — говорит она тихо. — Если ты, конечно, все еще планируешь отметить день рождения.