Посмотри в мои глаза

Что ж, это уже что-то. Возможно, я даже смогу пережить этот обед, не замерзнув от холода, который исходит от моего спутника.

– Ваш салат. – Градус неловкости за столом слегка понижается благодаря своевременному появлению официанта. Он ставит передо мной красиво оформленное блюдо с овощами и креветками и, внимательно выслушав заказ Кирилла, удаляется.

– Ты хотел поговорить, – говорю я, когда пауза затягивается.

– Ты заказала только салат? – спрашивает он, скептически приподнимая брови и пропуская мою фразу мимо ушей.

– Я… Да. Я не голодна.

– Здесь очень хорошо готовят.

Я хмурюсь. Ничего не понимаю. Он позвал меня поговорить, я из-за этого пропустила рейс домой, а теперь, вместо того чтобы сразу перейти к делу, он обсуждает со мной достоинства местной кухни.

– Я хотела бы поскорее с этим закончить, – говорю нервно.

– Ты куда-то торопишься?

– Я просто хочу знать, зачем я здесь, – отвечаю, прямо встречая его взгляд. – Если тебе интересно инвестировать в «Синичку», то я обрадую дядю и предоставлю вам возможность обо всем договориться без моего участия.

– Мне неинтересны инвестиции в «Синичку», – перебивает он бесцеремонно.

– Тогда зачем я здесь? – спрашиваю растерянно.

Молчание затягивается. Мне кажется, что в этот момент Гордеев использует молчание как оружие. У него на руках все карты, он владеет информацией, о которой я могу лишь догадываться, и он использует ее, чтобы ослабить меня. И вот он сидит по ту сторону стола, в высшей степени раскованный, холодный и бесконечно самоуверенный, а я мучаюсь от неизвестности.

Я вдруг с тоской думаю, что этот обед ни к чему нас не приведет, только разбередит старые раны, которые уже начали освобождаться от корки времени и снова причиняют боль. Надо это прекращать. Этот обед, как и мое обращение к Кириллу Гордееву, был ошибкой. О чем я только думала, соглашаясь на эту встречу? Очевидно, что все, что его интересует, – это мое унижение. Ничем иным я не могу объяснить его поведение и явное пренебрежение к моим словам.

Положив на стол вилку и отодвинув от себя салат, к которому так и не притронулась, я спокойно произношу:

– Я, наверное, пойду.

– Сядь.

Он даже не повышает голоса, но отчего-то у меня по спине бежит холодок, и я так и не решаюсь подняться на ноги.

– Сначала мы поедим. Потом поговорим. Это ясно? – спрашивает он с нажимом. – У меня было чертовски непростое утро. Не усложняй еще и ты.

Мне приходится проглотить обиду и согласиться на его условия. К тому же, когда я начинаю есть, я понимаю, что голодна и что еда здесь действительно божественная.