– Не преувеличивай, – улыбнулась девушка. – Проходи на кухню. Как ты относишься к кофе с перцем и лимоном? Мне кажется, для тебя это будет идеальным вариантом, чтобы взбодриться.
«Взбодрить меня можно гораздо проще, но ты ведь не согласишься», – усмехнулся про себя Лаврецкий. Как бы это глупо ни звучало, здесь, в своем доме, она казалась особенно милой и привлекательной.
– Кофе с перцем и лимоном? Ты точно не травить меня собираешься? – вслух сказал Кирилл.
– Это вкусно, поверь мне, – рассмеялась она, включая свет. – Я очень люблю всякие необычные рецепты кофе. Еще один мой любимый – с мятой, мороженым и корицей. Очень необычный и нежный вкус получается.
– Да ты гурман, – протянул Лаврецкий.
– Я и папу подсадила, – призналась Василина. – Ему самому лень варить и, как он периодически мне врет, у него ничего не получается. Поэтому эксплуатирует меня, если я дома.
– У тебя классный отец, – выразил свое мнение Кирилл. – Мне кажется, ты зря опасалась, что нас когда-нибудь угораздит познакомиться.
– Здесь все очень просто, – рассудила девушка. – Сегодня было дело важнее, чем потроллить. Мой отец из тех, кого называют троллями мирового уровня, вот только дело всегда стоит на первом месте, до развлечений. А история с Асей…
Ее тираду прервал резкий звон. Кирилл среагировал мгновенно, секунда – и девушка оказалась за его спиной. Молотый кофе разлетелся по комнате вперемешку с мелкими осколками разбитого окна. А в центре этого художественного безобразия гордо лежат кусок красного кирпича, обернутый какой-то бумагой.
Глава 23
– Какого черта?! – дернулась к зияющему дырой окну Василина, но Лаврецкий ее остановил.
– Я сам посмотрю, – непререкаемым тоном заявил он. На улице не было уже ни души, и только какая-то серая машина резко стартанула с места. Ни номера, ни марки, к сожалению, невозможно было различить.
– Кто бы это ни был, он уже сбежал.
– Я должна сама посмотреть! Идем на улицу! – рвалась Василина из сдерживающих ее рук. – Я этой козе все патлы повыдираю!
– А ну успокоилась! Тихо! – прикрикнул на нее Кирилл и применил шоковую терапию – резко поцеловал. И спустя буквально мгновенье отстранился. – Все, на подвиги больше не тянет?
– Лаврецкий, твою мать! – бушевала Лина. – Какого черта? Я ее упустила! Ведь могла поймать!
– Или она могла поймать тебя целым кирпичом по башке! – грубо оборвал он. – Уймись немедленно! Потом меня убьешь! Тащи перчатки!
– Зачем? – прифигела от неожиданности девушка.
– Васька, не тупи! У кого папа детектив? – Он нарочно хамил, не хотел, чтобы она осознала весь ужас произошедшего и испугалась. Лучше пусть злится. На него. – Посмотрим, что там, но так, чтобы отпечатки не стереть. Я попрошу знакомых их снять, неофициально, конечно.
В его словах был резон, и спустя минуту, затянутые в перчатки руки разворачивали бумагу, оказавшуюся фотографией. С глянцевой бумаги на Василину смотрела она сама. Вот только глаза были выколоты, а сама фотография местами зияла прожженными сигаретами дырами. Имелась и дарственная подпись. Простая и лаконичная: «Я предупредила. Не пожалей!»