В шкуре демона

И звезды давят нам на грудь, не продохнуть,

И воздух ядовит, как ртуть, нельзя свернуть, нельзя шагнуть,

И не пройти нам этот путь в такой туман!..

…И не пройти нам этот путь в такой туман!..

…И не пройти нам этот путь в такой туман!..

Надоедливый припев шарахался по заполненной туманом голове и не собирался стихать, повторяясь раз за разом.

Хриплый голос сержанта Дятлова был таким родным, таким домашним… Образ играющего на раздолбанной гитаре сослуживца то и дело выныривал из затянутого туманом разума, но его лицо крылось в тенях…

А где-то рядом работал блендер.

— Мурр…

Урчание переместилось ближе.

Рефлекторно дернув рукой, я ощутил под ладонью жесткую, с прогалами, шерстку. Урчание тут же превратилось в оглушающую вибрацию, а я все гладил и гладил, и гладил…

Сон все не прекращался и уже, честно говоря, поднадоел. Тем более что тело ломило так, будто я скрюченным проехался в багажнике машины от Владика до МСК.

Я с трудом продрал глаза и уткнулся взглядом в морду Барсика. Выглядела она чудовищно. Содранное с одной стороны мясо обнажило кипенно-белую кость, нос отсутствовал, одного уха также не было, а другое было опалено, глаза горели зеленым огнем, но в них бултыхалась нежность.

Твою мать!

Я резко, невзирая на обрушившуюся боль, вскочил, отпихивая Барсика в сторону, на что тот обиженно замурчал и, вновь приблизившись, принялся тереться спиной о мою ногу. Черная шерсть уцелела на спине, но на животе сменялась спеченными мышцами. Непонятно чем он вообще урчал, если не дышал.

Что с ним сделали?! Агрбадан, чертов ублюдок, убьюу-у-у.

Я поднял кошака и прижал к себе. Барсик, Барсучок, Сучок мой ненаглядный…

Сейчас я жутко напоминал себе какую-нибудь блондинистую барышню в соплях сюсюкающую своего питомца, но мне было плевать… Этот котик, единственное родное существо, что я нажил к своим годам. Даже последнюю даму сердца я выпер за дверь, когда она мне поставила ультиматум в стиле «Или я, или кот!»

Но как он тут оказался?! Тем более что демон, взамен коего я тут торчу, вроде как его сожрал?!

Я еще раз посмотрел на бедного кисяка. На пожеванную, с проплешинами, шерстку, на беленые ребра, вперемежку с серым неживым мясом на боках, на мертвенно бледные зеленые огоньки глаз, в которых, тем не менее, светилось традиционное для Барсика снисходительное разрешение себя погладить…