— Я к Вашим услугам, Ваше сиятельство. Стефан, займи разговорами уважаемых господ, — и этак многозначительно посмотрел на Айсера.
Подмастерье всё понял: нужно было дать герцогу и алхимику пообщаться наедине, без посторонних. Что же такое случилось?
«Семейное дело… Так… надо вспомнить… Кажется, жена герцога вот уже пятый или шестой год как живёт вдали от города, на западном побережье королевства… Стоп! А ведь у него есть дочь, лет семнадцать недавно исполнилось, и сын лет пятнадцати. Может, с ними что-то произошло?»
Надо сказать, что Стефан размышлял над возможными причинами визита герцога — и одновременно занимал свитских рассказами, о том, «а что это за череп? Ах, какая прелесть! Какая прелесть! Фи, а что же это? Даже таааак…»
Минут через двадцать герцог и алхимик вновь вернулись. Циульс мыслями был где-то далеко-далеко, за небесами и горними высями. А вот Рудольф заметно повеселел.
— Благодарю за помощь, мэтр! Буду ждать Вашего подмастерья с необходимыми составами! — склонил голову в благодарном жесте герцог, удаляясь из лавки.
Свита, шурша и топоча, последовала за Рудольфом.
На мгновения, показавшиеся Стефану вечностью, воцарилась задумчивая тишина.
— В общем, так, Стефан. Тебе предстоит завтра отправиться во дворец, у дочки герцога болезнь какую-то нашли… Ха, много его лекари понимают в болезнях! Судя по всему, у неё — несчастная любовь, потому и угасает. Я кое-какие бодрящие зелья подготовлю, ты ей их принесёшь… А заодно поддержишь светскую беседу. Пусть нормального человека увидит хотя бы, приятного мужчину, а не ничего не смыслящих в жизни врачей и вздыхающих над любовными новеллами кормилиц! Много они в жизни-то понимают!
Антоний — пускай на краткий миг! — помолодел, стряхнул с себя лет тридцать! Молодецкая ухмылка, огонь юности в глазах, пышущий силой и задором! Но молодость проходит — а эта, вторая, проходит ещё быстрей. Плечи Циульса поникли.
— Знаешь, Стефан, мне не один десяток раз хотелось избавиться от моего таланта, от моего желания творить искусство алхимии! Ведь талант — это та мера, которую мы платим за успех нашего дела. А за своё дело, которое почти что никому и не нужно, я заплатил слишком многое… Ладно, Стефан, не слушай старого, больного, глупого Антония. Может, тебе повезёт больше, чем мне… А может, я окажусь прав, и ты заплатишь непомерную цену за свои успехи. Кто знает?
— Что ж, продолжай молчать, не бойся, разговорим, не таких петь заставляли! — ухмыльнулся Бертран Дебаярад. — Но, знаешь, не хочу я жестокости: слишком уж уважаю умельцев, особенно тех, чьи творения могут помочь делу Белого Ордена. Помоги делу добра и света, поделись секретом «чёрной пыли»! Гильдия механиков обладает секретом подобной штуки, но она не по карману нам. Нет, у гильдейских рецепт мы перекупим, но вся казна Ордена уйдёт на полтора десятка бочонков с этим оружием. От тебя зависит успех дела Справедливости! Подумай сам! Часто ли ты слышал о Белом Ордене что-то хорошее? Где наша слава? Померкла… Прошло время рыцарей, чести и верности идеалам, не эти вещи правят балом, далеко не эти.
Речь Бертрана была полна неизбывной печали, нотками реквиема по утерянному могуществу Ордена, по канувшим в небытиё временам блистательных рыцарей, облачённых в снежно-белые одежды. Уж нету рыцарей, прошло время света… Прошло время…
— Помоги мне вернуть былое, помоги мне победить зло и несправедливость, одолеть врагов рода человеческого, ниспровергнуть зло в обитель Палача!
— Я видел Палача, Бертран, и поверь мне, я не завидую ему! Хранители Равновесия, ревнители добра и правды уничтожат тысяч, сотни тысяч людей! Какое доброе, какая справедливость, какой свет? Хэвенхэлл не заслужил света, если даже Палач, защитник этого мира, всего лишь запутавшийся в себе парень, тысячу лет закованный в кандалы судьбою! Нет, Бертран, уж лучше пусть сам мир решает, кому жить, а кому — нет! Я не помощник в убийстве! Моё творение умрёт со мною!
Бертольд Шварц горделиво запрокинул голову, выказывая всем своим видом твёрдость своих слов, важность своего «памфлета».
— Ага. Ну ладно, как…
И тут корабль тряхнуло в третий раз — но с такой силой, что алхимик не смог устоять на ногах и полетел на пол, ударившись о косяк двери.
В коридоре послышались крики, возня, гром — и в капитанскую каюту ворвался… Анкх!
— А я уж думал, ты не придёшь, вестник, — улыбнулся, превозмогая боль, Бертольд…
ebooksa