Уверенный голос Алекса врывается в мои мысли, и я поворачиваюсь, увидев, что он стоит позади меня. Он изнеможден от мучений, но все равно старается держаться.
— Ты уже сам догадался, чего он хочет, — говорю я.
Приближаясь ко мне, решительно смотря в мои глаза, он говорит:
— Ты будешь презирать меня за это, но он прав. Это нужно сделать. И сделаю я, чтобы тебе не пришлось.
Он хочет избавить меня от чувства вины. Что ему стоит добавить к списку еще одно тело? А меня бы это разорвало на части.
Я слишком много сказала Лондон, и она использовала каждую крупицу против меня, против нас.
Если мы не избавимся от Аддисин, если дадим дуэту чудиков хоть какой-то повод преследовать нас, эти кости с Горы Дьявола где-нибудь всплывут, и не о сестре Алекса напишут в новостях.
Алекс будет объявлен в розыск.
Как я могу спасти ему жизнь и не… довести дело до конца?
Гнев разливается по моей крови, как расплавленные осколки, когда я подхожу к столу и открываю ящики один за другим, пока не нахожу охотничий нож, оставленный Грейсоном. Я хочу разозлиться из-за того, что мной манипулировали. Но на самом деле, где-то в глубине моего сознания тоненький голосок шепчет насмешку.
Грейсон облегчил задачу.
Вынуждая сначала выбирать между Алексом и жизнью Аддисин с помощью имитатора нервно-паралитического вещества, выбор убить Аддисин сейчас не кажется таким уж плохим. Всего пять минут назад она уже была мертва для меня. И позволить Алексу убить Аддисин кажется незначительной платой за сохранение наших секретов.
Грейсон не узнает, кто это сделал.
Важно лишь устранить все угрозы.
Кроме того, у меня не осталось оправданий. Я сама напросилась на эту пытку, когда угрожала Лондон микрочипом, не так ли? Нет, еще раньше… когда я опрокинула первую костяшку домино, отправив ей электронное письмо.
Я обхватываю рукоять ножа рукой и закрываю глаза от нарастающего давления.
У меня пульсирует в висках — остаточный побочный эффект от электрошока. Сильное беспокойство вызывает реакцию, как будто моему телу напоминают о том, что оно пережило. Почти смеюсь, когда проверяю вес охотничьего ножа. Я просто ничтожна.
Всего несколько дней назад я планировала гибель Алекса. С ненавистью трахалась с ним в туалете. Теперь мысленно мучаю себя из-за устранения одной из моих целей? Из-за этой разлучницы-садистки? Сколько других женщин тайно предпочли бы покончить с жизнью Аддисин, если бы не было ни суда, ни последствий? Если бы правила к ним не применялись?
Дело не в ней, или в этих гребаных эмоциях, или в чувстве вины. Я поняла, на что способна, в тот момент, когда засунула маленького мальчика лицом в муравейник.
Моя истинная натура неизбежна.