Я украдкой бросаю на него взгляд, и по моей шее ползет тепло. Обычно во время таких поездок Ангус болтает о работе, о поручениях, которые я должна выполнить, и обо всех своих блестящих планах, которыми я должна впечатлиться.
Вместо этого он нервничает и раздражается, ковыряясь в этой истории с моим парнем, как в ране.
Неужели Салливан прав? Это может сработать?
Безрассудно я говорю:
― Да, все очень серьезно. Салливан невероятный ― такой чуткий и внимательный. И он очень умный. Мне кажется, он ― самый умный человек, которого я когда-либо встречала.
Я знала, что это будет больно. Ангусу нравится верить, что это
Его челюсть сжимается, и он делает поворот, от которого скрипят колеса.
― Это правда?
― О, да… ― Я действительно переигрываю. ― Он мог бы принять участие в Jeopardy12. Каждый раз, когда мы смотрим шоу, он знает все ответы первым.
Ангус обожает Jeopardy. Он плакал, когда умер Алекс Требек.
Под его загаром расцветает ярко-красный румянец. Он выглядит таким злым, что думаю, не перешла ли я черту.
Но потом он говорит:
― Ну, если все так серьезно, мне стоит узнать его получше. Почему бы нам всем не сходить на ужин в эти выходные?
― Конечно. ― Я отворачиваюсь и смотрю в окно, чтобы Ангус не увидел мою улыбку.
Мы с Ангусом осматриваем участок в Ирвайне, который представляет собой около пятидесяти акров незастроенной земли. Здесь есть все, что нужно Ангусу с точки зрения площади и доступа к коммуникациям, но на протяжении всей экскурсии он выглядит рассеянным и раздраженным.
Он срывается на Коргуса, который пытается петь дифирамбы застройщику и не замечает, что Ангус не слушает ни слова.
― Что ты думаешь, Тео? ― наконец спрашивает меня Коргус из чистого отчаяния.
Я бросаю взгляд на Ангуса, пытаясь представить, что сказал бы Салливан.
Если я буду критиковать этот участок, это будет слишком очевидно, и это разозлит Коргуса. Это его выбор, поэтому он и показывает его первым.