Тяжелая корона

Но правило или не правило… Лео будет посещать занятия с людьми, которые ненавидят нас больше всего. Или, по крайней мере, с одним очень конкретным человеком.

— Дин тоже идет… — шепчу я.

Себастьян вздыхает.

— Я знаю, — говорит он.

Дин — сын Адриана. Всего на шесть месяцев младше Лео. Они будут учиться в одном году в Царетворцев. И в одном отделе. Оба наследники.

— Я могу только представить, что Адриан ему рассказал, — говорю я.

Я так и не примирилась с братом. Он никогда не позволял мне. Он ненавидел меня восемнадцать лет. Себастьяна он ненавидит еще больше. Его сын будет ненавидеть и презирать Лео, я в этом уверена. Я не могу представить, как они смогут жить бок о бок, не убивая друг друга.

Адриан переехал обратно в Москву вскоре после рождения сына. Это единственная причина, по которой неприязнь между нами сохранилась как холодная война на низком уровне, а не как тотальная битва.

— Анна будет там, — говорит Себастьян.

Анна — дочь Миколаша и Нессы и лучшая подруга Лео. Они неразлучны с тех пор, как были малышами. Интересно, не поэтому ли Лео с самого начала хотел поехать в Создателей Королей, чтобы быть рядом с ней?

— Я удивлена, что Несса не против этого. Разве Анна не была принята в Джульярд?

— Она выбрала Царетворцев, — просто говорит Себастьян.

Подтекст понятен. Несса и Миколаш позволили Анне сделать свой собственный выбор, мы должны сделать тоже самое.

— Это так далеко… — говорю я Себастьяну. — И им не разрешают вернуться домой…

— Только три года, — говорит Себ. — Они могут приезжать летом, только не в течение учебного года.

Тревога, которую я испытываю, невыносима. Лео — наш единственный ребенок. Он — центр нашего мира. Если с ним что-то случится…

— С ним все будет в порядке, — говорит Себастьян, читая мои мысли. Он притягивает меня к своей груди, так что я чувствую силу его рук, обхвативших меня, и ровное биение его сердца. — Ты знаешь, какой он умный. И какой талантливый.

— Слишком умен для своего собственного блага, — говорю я.

Я чувствую, как сотрясается грудь Себастьяна, когда он тихо смеется.

— Да, он такой, — говорит он. — Но в конце концов… когда мы когда-либо могли остановить его от того, чтобы он делал то, что хочет?