Тяжелая корона

— Он займет, — говорю я, неловко ерзая на своем стуле.

— Возможно, — говорит папа. — Я думаю, он ставит любовь выше семьи или бизнеса. Его любовь уводит его в другом направлении.

— Он вернется, — говорю я. — Как он вернулся из армии.

Папа испускает долгий вздох. Он не притронулся к еде.

— Когда он завербовался, я знал, что он никогда не будет Доном, — говорит папа.

— Тогда это сделает Неро.

— Неро великолепен. И безжалостный, — соглашается папа. — Но он родился одиночкой. Он всегда был таким.

Я бы согласился с этим раньше… что Неро должен был быть волком-одиночкой. Пока он не удивил меня, влюбившись.

— Кажется, он очень увлечен Камиллой, — отмечаю я.

— Камилла — продолжение его самого, — говорит папа. — Anime gemelle. — Родственные души.

Я ем больше салата, поэтому мне не нужно смотреть прямо на своего отца.

Я боюсь того, что он пытается сказать.

Мы сидим на крыше, под ароматным виноградом, который свисает тяжелыми гроздьями. Их толстые листья сохраняют стол в тени и прохладе даже в разгар лета.

Мы едим с тяжелых оловянных тарелок, которые моя прабабушка привезла из старой Англии. Бедной Грете приходилось таскать их вверх и вниз по лестнице для бесчисленных обедов на крыше. Но она никогда не жалуется. Она просто закатывает глаза, когда мы пытаемся помочь. Она говорит, что лень — это единственный грех, а работа сохраняет молодость.

Может быть, поэтому мой отец становится таким старым.

— Я построил эту империю, — тихо говорит папа. — Как и мой отец, и его отец. Каждое поколение добавляло. Увеличивая наше богатство и власть. Теперь этот город принадлежит нам вместе с Гриффинами. Майлз — связующее звено между нашими семьями. Уверенность в том, что наше будущее будет переплетено.

Он делает паузу, чтобы перевести дыхание. Слишком долгие разговоры утомляют его.

— Но никогда не думай, что мы в безопасности, Себастьян. Все династии кажутся непобедимыми, пока не падут. Всегда есть претендент, который роется в фундаменте. Царапает стены. Ты не знаешь, насколько разрушена твоя крепость. Пока все не рухнет вокруг тебя.

— Мы отбили множество претендентов, — говорю я.

Мой отец тянется через стол, чтобы положить свою руку на мою. Его пальцы все еще толстые и сильные, но ладонь прохладная, изнутри не исходит никакого тепла.