– Всё так, – негромко произнес Улеб, подходя к Радиму и беря воеводу за запястье. И в этот раз Радим не стал вырывать руку. Он тяжело шагнул назад, словно отшатываясь от Альгидраса.
– Дурья башка, – только и смог произнести он. – Ты же и дня теперь не проживешь.
И было это сказано так страшно и обреченно, что у меня перехватило горло. Улеб же добавил:
– Слышу твою волю.
– Слышу твою волю, – едва слышно прошептал Радолюб.
– Слышу твою волю. Ну вот и разрешилось все, – хлопнул в ладоши Борислав, и все вздрогнули от резкого звука.
Я с ненавистью на него посмотрела, ожидая увидеть торжество на его лице, но тот казался разочарованным, и я вдруг поняла, что он рассчитывал на стычку с Радимом. Это и была цель князя?
Молодой Радолюб шмыгнул носом. Все, казалось, находились в замешательстве, пока Борислав не прикрикнул:
– Ну, долго стоять будем? Вяжи!
Все очнулись и разом задвигались. Альгидраса схватили за плечи и грубо рванули назад. Он не сопротивлялся и, когда перед ним возник дружинник с колодками, молча вытянул руки вперед. Два воина набросили ему на руки деревянные колодки и стали связывать их грубой веревкой. Я в ужасе смотрела на то, как струганые дощечки сдавливают запястья, тревожа свежие швы, которые как раз сегодня нужно было снять. Картинка начала расплываться, и я даже не успела испугаться того, что упаду в обморок, когда поняла, что это просто слезы мешают смотреть. Я моргнула, сфокусировавшись на его сбитых костяшках, в то время как в голове стучало точно набатом: «Это все неправда! Неправда!»
Альгидраса в тишине вытолкали за ворота. Радим дернулся, точно хотел остановить, но не стал вмешиваться – то ли Улеб сильнее сжал его руку, то ли сам передумал.
– Осторожнее, – хмуро проговорил Улеб воинам. – Ранен он.
– Это уже неважно, – ровно сказал Борислав, не встречаясь взглядом с Радимом.
Он вышел со двора последним из дружинников князя и, судя по напряженной спине, видимо, до последнего ждал удара. Однако не обернулся. Радим медленно вытянул руку из хватки Улеба и, прежде чем выйти за ворота, размотал цепь Серого.
И только когда он, разом почернев лицом, вышел на улицу, я едва слышно прошептала:
– За что его?
Улеб вздрогнул и резко обернулся, точно только сейчас увидел меня здесь. Впрочем, вероятно, так и было, потому что видели меня лишь Альгидрас и четверо воинов, которые его окружали. У всех остальных я стояла за спинами. Разве что Борислав мог заметить, когда оборачивался к Радиму. Впрочем, до девки ли, жмущейся к дровянице, ему было?
– Тут была? Эх, девки-девки, – покачал головой Улеб и двинулся за Радимом.
– Улеб! За что? – я догнала старого воина и вцепилась в его рукав почище репейника.
– За убийство воина из дружины княжича.