— Нет! Он не средненький белый мальчик-дырка от пончика, — защищаю я, а затем понижаю голос и наклоняюсь ближе. — На самом деле, он… намного выше среднего. Он зачетный шоколадный крупон с начинкой из крема-шампанского, ясно?
Она заливается смехом, и я не могу удержаться, чтобы не рассмеяться вместе с ней. Это так неловко. Но в то же время так весело. Я очень долго пренебрегала этой частью своей жизни, и мне приятно посплетничать с подругой о чем-то, кроме работы.
Я облизываю губы и наклоняюсь поближе, чтобы тихонько добавить:
— И мне немного больно, из-за чего невозможно перестать думать об этом. Боже, я чувствую себя таким ребенком. — Я поправляю бандану с «Джорни» на голове и смотрю на нее широко раскрытыми глазами. — Мне тридцать лет, ради всего святого. Я не должна быть такой сексуально озабоченной. Что со мной не так?
— Наконец-то ты немного пожила, девочка, — отвечает Рейчел и игриво высовывает язык. — Ты была так долго сосредоточена на пекарне, что забыла, каково это — позволить своим гормонам управлять тобой. Просто прими это чувство. Это весело. И оно явно помогает тебе. — Она показывает на вдохновленные сексом крупоны, и я не могу удержаться от хихиканья.
— Это точно, — самодовольно отвечаю я, готовясь приступить к следующей порции.
— И что теперь? — спрашивает Рейчел, беря свою кружку кофе с задней стойки и делая глоток.
Я опускаю горячие крупоны в смесь корицы и сахара.
— Я точно не знаю. Думаю, что Дин придет в пекарню сегодня, потому что сегодня понедельник, а он всегда приходит по понедельникам, так что я собираюсь прощупать его, когда появится.
— Нет, нет, нет, нет, нет, — восклицает Рейчел, смотря на меня обвиняющим взглядом. — Ты не будешь ждать, пока он решит, что вы сделаете это снова. Ты хочешь еще, верно? Это было классно, и ты бы хотела повторить?
— Да, я бы снова хотела попробовать его очень большой крупон.
На щеках Рейчел появляются ямочки, когда она улыбается мне.
— Тогда позвони ему прямо сейчас. Возьми его за яйца, потому что тебе нужен весь секс, который ты можешь получить, милая, — гремит она, и ее голос разносится по всей пекарне.
— О, боже, тише, — шиплю я и, схватив с прилавка поднос с готовыми крупонами, пихая его ей. — Я думаю, наши эвфемизмы работают довольно хорошо!
— Извини, я увлеклась. — Она делает виноватый вид и смотрит на покупателей.
Я расслабляюсь.
— Просто иди и поставь их, пока они не остыли, пожалуйста.
Она берет поднос из моих рук.
— Ладно… Я просто хочу сказать, что у этого крупона, над которым вы работаете, есть срок годности, так что на твоем месте я бы очень внимательно следила за таймером и постаралась бы сделать побольше партий до того, как прозвенит звонок. — Она подмигивает мне и ускользает, чтобы доставить товар.
Однако ее прощальные слова оставляют неизгладимое впечатление, потому что во мне закрадывается тревога. Я не хочу ждать, пока Дин придет в пекарню. А что, если он не придет сегодня? Может быть, он собирается поступить по-мужски и подождать три дня, чтобы выглядеть отчужденным и крутым. Я ноль отчужденности и хладнокровия. Во мне нет хладнокровия. Вчера утром, когда мы ехали с ним домой на машине, мне удалось не чувствовать себя ужасно неловко, но если все это фальшивка, то нет необходимости притворяться невозмутимой. Как мне извлечь максимум пользы из этой договоренности, пока она еще действует?
ebooksa