— Это не был лучший твой секс. Не надо меня обманывать.
— Он точно был в тройке лучших, — говорит он, обхватывая меня за талию и кладя голову мне на плечо. — Но только потому, что ты наслаждалась этим, и я никогда не видел тебя такой… это было обезоруживающе. Я кончил гораздо раньше, чем хотел, а я не привык кончать так быстро.
Я в замешательстве моргаю на него в ответ.
— У тебя была преждевременная эякуляция?
Его тело сотрясается у меня за спиной, когда парень смеется.
— Я бы не назвал это преждевременным… просто… я не уделил тебе тех двадцати минут, которые обещал, и разочарован в себе.
Тьма, охватившая меня, медленно начинает рассеиваться с его признанием в том, что он так быстро потерял контроль в постели. Мои губы приоткрываются в медленной улыбке, которая расплывается по моему лицу.
— Значит… хорошо — это действительно хорошо?
Дин тяжело выдыхает.
— В данном случае, хорошо — это замечательно. Хорошо — это умопомрачительно. Хорошо — это действительно великолепно. Но сейчас ты занимаешься психоанализом и высасываешь из этого все удовольствие. Тебе нужно остыть, черт возьми.
Я поворачиваюсь лицом к нему.
— Я хочу быть лучшей в фальшивом сексе.
Дин сдерживает улыбку.
— Во-первых… установлено, что ты хороша. Слишком хороша. Во-вторых, в том, что мы только что там делали, не было ничего фальшивого.
— Ты этого не знаешь, — самодовольно отвечаю я и скрещиваю руки на груди, наслаждаясь внезапно нахлынувшим на меня чувством силы. — Я могла бы стать великой актрисой, к твоему сведению. Ты не так уж хорошо меня знаешь, Дин.
Он сужает свои шоколадные глаза с улыбкой, от которой у меня мурашки по коже.
— Не может быть, чтобы ты притворялась, сладкая попка.
Я пожимаю плечами.
— Может быть, а может, и нет.
Он вздергивает бровь.