У моей матери, отчима и сводного брата были светлые кожа и волосы. Я отличалась. Я была где-то посередине между моими светло-каштановыми волосами и оливковой кожей.
Кивнув, я снова повернулась к картине, полностью загипнотизированная каждым штрихом, каждой точкой и цветом. Она состояла из сотен, а может и тысяч разноцветных точек разных размеров.
— Что это? — спросила я, сморщив нос и прищуриваясь.
— Это секрет, — прошептала она, приложив палец к губам.
— Почему? — прошептала я в ответ.
Она наклонилась вперед, и я сделала то же самое.
— Наше искусство рассказывает истории о том, когда был создан мир, много лет назад.
— Но как можно рассказать историю без слов?
— Мы используем символы, и каждый что-то означает. Мы используем различные комбинации символов для создания изображения.
— Почему они спрятаны за точками? — спросила я.
Она улыбнулась.
— Нам нужно разрешение, чтобы нарисовать эти истории, и они должны принадлежать нашей семье, — она махнула рукой над столом. — Наши рисунки были изображены только на холсте, и
распространились за пределы нашего сообщества за последние пятьдесят лет. Точки нужны, чтобы скрыть священные тайны.
Я отошла, долго размышляя над ее словами.
— Значит, я не могу их нарисовать, потому что я не такая, как вы?
Ее улыбка сменилась грустью, прежде чем она обошла стол и обняла меня. Я не знала, почему она это сделала, но мне понравилось. Она отстранилась, держа меня на расстоянии вытянутой руки, глядя прямо в глаза.
— Никто не похож на меня, и никто не похож на тебя.
Почему-то я знала, что ее слова имеют значение. Я снова и снова повторяла их мысленно, прежде чем запечатлеть в памяти.
— Ну, думаю, что вы очень красиво рисуете, — сказала я с почтением. — Мне кажется, я тоже хотела бы быть художником.
Она подняла и протянула понравившейся мне холст.