Неоновые боги

Голоса сестер сливаются, когда они хором выдают свое потрясение.

– Что?

– Ты ударилась головой, пока убегала от этих ублюдков?

– Персефона, твоя одержимость выходит из-под контроля.

Я вздыхаю.

– У меня нет галлюцинаций, и я не ударялась головой. – Лучше не рассказывать им о моих ногах или о том, что я до сих пор слегка дрожу даже после того, как меня укутали в теплые одеяла. – Он существует и все это время был здесь.

Мои сестры вновь замолкают, обдумывая услышанное. Каллисто чертыхается.

– Люди бы узнали.

Должны были. Но тот факт, что все это время мы верили, будто он – вымысел, указывает на то, что некто более авторитетный захотел стереть память об Аиде с лица Олимпа. Все говорит о вмешательстве Зевса, ведь у кого еще есть власть провернуть нечто подобное? Возможно, у Посейдона, но ему плевать на все, что не касается моря и доков. Больше никто из Тринадцати не обладает такой же властью, какую имеют наследуемые титулы. Никто из них не посмел бы исключить титул Аида, по крайней мере, в одиночку.

С другой стороны, никто не говорит о том, как мало существует точек пересечения между верхним и нижним городом. Все просто принимается на веру. Даже я никогда не задавалась этим вопросом, хотя во всем, что касается Олимпа и Тринадцати, многое ставлю под сомнение.

В конце концов, Психея спрашивает:

– Что требуется от нас?

Я напряженно размышляю. Мне всего-то нужно продержаться до дня рождения, и тогда я буду свободна. Получу доступ к трастовому фонду, открытому нашей бабушкой, и мне больше никогда не придется полагаться ни на мать, ни на кого бы то ни было еще в Олимпе. Но не раньше моего двадцать пятого дня рождения. Сейчас у меня есть свои сбережения, но на самом деле они мне не принадлежат.

Они принадлежат моей матери. Я могла бы попросить сестер привезти мне сумку, но мать уже наверняка заморозила мои счета. Она любит так делать, чтобы наказать нас, а уж после такого унижения точно позаботится о том, чтобы я к ней приползла. Кроме того, я не хочу, чтобы мои сестры оказались в нижнем городе, даже если им удастся перебраться через реку Стикс. Тем более что опасность будто бы подстерегает на каждом углу.

На самом деле, есть только одно решение.

– Я придумаю что-нибудь, но не вернусь. Не сейчас.

– Персефона, это не план. – Шумно выдыхает Каллисто. – У тебя нет ни денег, ни телефона, свободного от прослушки, и ты поселилась у призрака Олимпа, который к тому же один из Тринадцати. Он – само олицетворение опасности. Это полная противоположность плана.

Не могу с этим поспорить.

– Я что-нибудь придумаю.

– Нет уж. Давай-ка еще раз.