Неоновые боги

– У тебя установлена прослушка. Так я и думала.

– Я параноик. – Это правда, но далеко не вся. Мой отец не сумел защитить своих людей, свою семью, потому что все принимал за чистую монету. По крайней мере, мне всегда так говорили. Даже если учесть, что Андреас окрашивал события собственным субъективным восприятием, факты остаются фактами. Мой отец доверял Зевсу, и они с матерью погибли. Я бы тоже погиб, если бы не откровенная удача.

Персефона пожимает плечами, будто ничего другого не ожидала.

– Тогда узнаешь, что мои сестры вполне способны заявиться к тебе на порог, если зададутся целью, и плевать им на реку Стикс. Такие они упрямые.

Не хватало только, чтобы у меня в доме появились еще женщины вроде Персефоны.

– Позвони им. Я попрошу кого-нибудь подыскать тебе одежду и принести в твою комнату. – Я поворачиваюсь к двери.

– Подожди! – В ее безупречном спокойствии слышится крохотный надрыв. – И все?

Я оборачиваюсь, ожидая увидеть страх или, может, злость. Но нет, если я верно читаю эмоции, в ее глазах таится разочарование. Но мне тяжело в это поверить. Я не имею права так сильно ее хотеть, она здесь лишь потому, что ей больше некуда идти.

Будь я хорошим человеком, то сам бы вывез ее из города и дал достаточно денег, чтобы дотянуть до дня рождения. Персефона права, ей хватило сил пересечь реку, и при должной помощи их, скорее всего, хватит, чтобы уехать из города. Но я не хороший человек. И, несмотря на все внутренние противоречия, которые вызывает во мне наша договоренность, я хочу эту женщину. А теперь, когда она сама предложила мне себя в невыгодной сделке, я намерен заполучить ее.

Но не сейчас.

А когда это послужит нашей обоюдной цели.

– Продолжим разговор вечером. – Я выхожу из комнаты и отправляюсь к себе в кабинет. Она раздраженно вздыхает, и меня радует ее раздраженный вздох.

У моего вчерашнего поступка, как и у сделки, которую я заключил с Персефоной, будут последствия. И я должен подготовить к ним своих людей.

Я нисколько не удивлен, обнаружив, что Андреас ждет меня в кабинете. В руках у него кружка с кофе или виски (а может, и с тем и другим), и одет он в свои привычные брюки и шерстяной свитер, словно передо мной самая странная на вид помесь рыбака с генеральным директором, какую только видел свет. Татуировки, покрывающие его обветренные руки, доходят до самой шеи и лишь усиливают противоречие. Все, что осталось от его волос, давно поседело, и выглядит он ни минутой младше своих семидесяти лет.

Когда я вхожу и закрываю дверь, он поднимает взгляд.

– Я слышал, ты выкрал женщину Зевса.

– Она сама пересекла границу.

Он качает головой.

– Тридцать с лишним лет избегали неприятностей, а потом ты пускаешь все коту под хвост ради хорошенькой штучки в короткой юбке.

Я отвечаю ему взглядом, которого заслуживает это утверждение.