Неоновые боги

– Я слишком часто прогибаюсь во всем, что касается этого мерзавца. Раньше это было необходимо, но я уже не ребенок. Пора поставить его на место. – Именно этого я хотел с тех пор, как стал достаточно взрослым и начал понимать масштаб всего, что он у меня отнял. Поэтому я много лет собирал на него информацию. Такую возможность я упустить не могу.

Андреас медленно и протяжно выдыхает, в его водянисто-голубых глазах таится незабытый страх.

– Он уничтожит тебя.

– Возможно, лет десять назад он был способен на это. Но не теперь. – Я был очень осторожен, тщательно выстраивал основу своей власти. Зевс убил моего отца, когда тот был слишком неопытен и еще не мог отличить друга от врага. А я всю свою жизнь готовился к тому, чтобы одолеть этого монстра. И хотя до своего семнадцатилетия я был Аидом лишь номинально, в итоге я шестнадцать лет пробыл у руля. Если и существовал подходящий момент, чтобы это сделать – провести черту и подзадорить Зевса ее перейти, то он настал. Неизвестно, будет ли у меня еще один шанс, вроде этого, чтобы унизить Зевса и окончательно выйти на свет. От мысли о том, что все глаза Олимпа устремлены на меня, живот сводит от неприятного чувства, но уж слишком долго Зевс посматривает на нижний город и делает вид, будто он здесь правитель. – Пора, Андреас. И уже давно.

Он снова качает головой, словно я его разочаровал. Наверное, это слишком много для меня значит, но Андреас уже давно служит в моей жизни надежной путеводной звездой. И то, что он несколько лет назад ушел на пенсию, ничего не меняет. Он как дядя, которого у меня никогда не было, однако он никогда не пытался исполнять роль отца. Ему хватает ума этого не делать. Наконец, он наклоняется вперед.

– И каков твой план?

– Буду три месяца посылать его куда подальше. Если он перейдет через реку и попытается вернуть Персефону, остальные из Тринадцати его не поддержат. Они не просто так заключили договор.

– Тринадцать не спасли твоего отца. С чего ты решил, что они спасут тебя?

За последние несколько лет мы уже тысячу раз спорили об этом. Подавив раздражение, я пытаюсь объяснить.

– С того, что договора не существовало, когда Зевс убил моего отца.

Чудовищно то, что моим родителям пришлось умереть, чтобы был заключен этот договор, но, если среди Тринадцати начнется неразбериха, это повредит их благополучию, а их волнует только это. Один из редких случаев в истории Олимпа, когда Тринадцать достаточно долго работали сообща, чтобы бросить вызов власти Зевса и заключить соглашение, которое никто не желает нарушать.

Зевс не может попасть сюда, а я не могу отправиться туда. Никто из нас не в силах причинить вред другому члену Тринадцати или его семье, не оказавшись впоследствии стертым с лица земли. Чертовски жаль, что это правило, судя по всему, не распространяется на Геру. Прежде эта роль была одной из самых могущественных, но последние несколько Зевсов понизили ее до номинальной должности своих супруг. Это позволило Зевсу оставаться безнаказанным, потому что Геру воспринимают лишь как дополнение к его должности, а не как самостоятельную фигуру.

Если Персефона выйдет за него, договор не обеспечит ей безопасность.

– Вряд ли это надежный план.

Я улыбаюсь, хотя улыбка получается вымученной.

– Тебе станет легче, если мы удвоим охрану мостов на случай его попытки переправить через реку ничтожную армию Ареса? – Этого не случится, и мы оба это знаем, но я уже успел усилить меры безопасности на случай маловероятного нападения Зевса. И меня не застигнут врасплох, как моих родителей.

– Нет, – ворчит он. – Но, полагаю, это начало. – Андреас ставит кружку. – Ты не можешь оставить девчонку у себя. Вытирай об него ноги, если хочешь, но оставлять ее нельзя. Он этого не допустит. Возможно, он не может выступить против тебя в открытую, но непременно заманит в ловушку, чтобы вынудить нарушить договор, и тогда вся мощь этих распрекрасных дураков обрушится на тебя. Даже ты не сможешь это выдержать. И уж точно не смогут твои люди.

Вот и оно. Постоянное напоминание о том, что я не простой человек, что на моих плечах лежит груз ответственности за многие жизни. В верхнем городе ответственность за жизни жителей ложится на двенадцать пар плеч. А в нижнем – только на мои.

– Это не станет проблемой.

– Это ты сейчас так говоришь, но, будь это правдой, ты вообще бы ее сюда не привел.