Неоновые боги

– Понятно, – неторопливо отвечаю я.

Значит, это вопрос выбора. Сейчас за нами никто не наблюдает, нам нет смысла разыгрывать спектакль. Мне не нужно быть ни безупречной, ни жизнерадостной, ни яркой или вешать на себя еще один невообразимый ярлык, которого по какому-то недоразумению на мне не было раньше. Осознав это, я испытываю головокружение и какое-то пьянящее чувство.

Я снова обвожу комнату взглядом.

– Что это место для тебя значит? Свобода от ярлыков?

– Это место и есть ярлык. – Я хмурюсь, и он вздыхает. – Существует не так уж много способов удержать власть. Страх, любовь, преданность. Последние два весьма непостоянны, а первого трудно достичь, если только ты не прочь замарать руки.

– Как Зевс, – бормочу я.

– Как Зевс, – соглашается он. – Хотя у этого ублюдка достаточно обаяния, чтобы не приходилось марать руки, когда ему этого не хочется.

– А ты их мараешь? – Я в очередной раз оглядываю комнату и начинаю понимать. – Но тебе и не придется это делать, если тебя и так все боятся, так ведь?

– Репутация – это все.

– Это не ответ.

Аид изучает меня взглядом.

– А он тебе нужен?

Нужен ли? Для нашей сделки он не требуется, а я уже в любом случае решилась на нее и не собираюсь отступать. Но ничего не могу поделать с любопытством, которое вонзается в меня клыками и не хочет отпускать. Мой интерес к Аиду длится годы, но встретиться с реальным человеком, а не мифом в тысячу раз притягательнее. Я уже догадалась о назначении этой комнаты, этой тщательно продуманной сцены. Хочется узнать о нем больше. Я выдерживаю его пристальный взгляд.

– Я бы хотела услышать ответ, если ты готов его дать.

На мгновение мне кажется, что он не ответит, но, в конце концов, все-таки кивает.

– Люди привыкли бояться Аида. Как ты сама не раз отметила, этот титул – призрак Олимпа. Я использую, усиливаю этот образ. – Он обводит рукой комнату. – Устраиваю эксклюзивные вечеринки для тщательно отобранных представителей верхнего города. Мои вкусы и так уже стали извращенными, и я попросту использую это пристрастие в собственных целях.

Я осматриваю комнату и останавливаю внимание на троне. С ним проще создать масштабный образ Аида, темного короля, противоположного Зевсу на золотом троне. Оба образа, которые они воплощают перед публикой, не соответствуют действительности, но я предпочитаю версию Аида.

– Значит, ты сидишь здесь, возглавляешь это логово греха и потворствуешь своим желаниям, отчего все наблюдатели дрожат от страха и шепотом рассказывают об этом остальным?

– Да. – Что-то странное в его голосе заставляет меня обернуться. Аид смотрит на меня как на головоломку, которую пытается собрать. Он подается вперед. – В верхнем городе, в самом деле, не знают, какую ты представляешь ценность?

Я цепляю на лицо привычную жизнерадостную улыбку.