Неоновые боги

Он медленно поднимается на ноги, возвышаясь надо мной, и мое тело напрягается в ожидании. Даже несмотря на этот раздражающий разговор, недавний оргазм был… неописуемым. Он будто заявил права на мое удовольствие, и за каких-то тридцать секунд понял, как завести меня и довести до пика. Если он способен сделать это одними только пальцами, то чего добьется при помощи всего своего тела?

Что еще более эгоистично, я хочу прикоснуться к нему, ощутить его вкус. Хочу пробраться под шикарный черный костюм и увидеть все, что этот мужчина может предложить. Я никого не жаждала так сильно с тех пор… даже не помню, с каких пор. Возможно, со встречи с Марией, с женщиной, с которой я познакомилась в маленьком захолустном баре неподалеку от верхнего складского района несколько лет назад. Она в самом прекрасном смысле перевернула мой мир с ног на голову, и мы до сих пор иногда переписываемся, хотя нашему с ней общению никогда не суждено было стать серьезнее простой интрижки.

Мне судьбой уготовано иметь связи только с теми людьми, с которыми предначертано недолго быть вместе?

Меня угнетает эта мысль, и, прогнав ее прочь, я тянусь к Аиду. Но не успеваю прикоснуться к нему, как он перехватывает мои руки и качает головой.

– Похоже, у тебя сложилось ошибочное впечатление, что ты можешь просто протянуть руку и взять все, что пожелаешь.

– Не вижу причин отказываться от того, чего мы оба хотим.

Он отпускает мои руки и делает шаг назад.

– Поспи. Завтра нас ждет много дел.

И только когда он подходит к двери, я понимаю, что он не лукавит.

– Аид, подожди.

Он не оборачивается, но останавливается.

– Да?

Если бы унижение могло убивать, я бы уже растеклась лужей на полу. Гордость требует, чтобы я дала ему возможность уйти и проклинала его, пока наконец не засну. Я не умею таить обиду так хорошо, как это делают Психея и Каллисто, но я не размазня. Я интуитивно понимаю, чего он от меня хочет, и ненавижу это. Да, безусловно, ненавижу.

Я облизываю губы и стараюсь говорить равнодушно.

– Ты обещал мне второй оргазм, если я буду хорошо себя вести.

– А ты и впрямь думаешь, что хорошо себя вела, Персефона?

Каждый раз, когда он произносит мое имя, возникает чувство, словно он водит своими грубыми ладонями по моей обнаженной коже. Мне не должно это так сильно нравиться. И уж точно у меня не должно возникать желания, чтобы он делал это снова, снова и снова. Он так и не взглянул на меня. Я приподнимаю голову.

– Ты знаешь, я гедонистка, и меня здорово мотивирует оргазм. Думаю, я смогу пообещать, что завтра буду паинькой, если ты щедро вознаградишь меня сегодня.

Он смеется. Смех звучит резко, почти хрипло, но, смеясь, Аид оборачивается и опирается на дверь. По крайней мере, он пока не уходит. Затем убирает руки в карманы. Жест совершенно обыденный, но заставляет меня бороться с желанием стиснуть бедра. Наконец, он говорит:

– Ты даешь обещания, которые не собираешься исполнять.