Уже не отдаю отчета своим действиям, когда удар раскаленного добела жара приходится прямо по члену, и просто вдавливаю стояк в кровать, чтобы облегчить боль.
— Господи. Боже, сделай это еще раз.
Она повторяет. Ее ресницы трепещут, когда она касается своей груди.
— Какая же красивая. Просто идеальная, — хриплю в темное. Ее бедра нетерпеливо трутся друг о друга, выражая жажду. — Ты влажная, детка?
— М-м-м, — стонет она, кусая нижнюю губу.
— Просунь руку в трусики и посмотри, насколько ты влажная.
Стелла судорожно выдыхает, ее тело дергается.
— О боже. — Она не смотрит на меня, когда тянется вниз. Ее глаза закрыты, между бровей залегает складка, словно девушке больно. Ныряя ладонью под трикотажную ткань трусиков, она мурлычет от отчаяния. — Очень мокрая, Джон. Я безумно мокрая.
Я едва не слетаю с катушек. Секунду мы просто дышим, Стелла с закрытыми глазами обхватывает себя рукой, а я смотрю на нее, понимая: она лучшее, что мне приходилось видеть.
— Позволишь посмотреть на тебя? — спрашиваю. — Хочу посмотреть, как ты себя удовлетворяешь.
— Ты… ты не хочешь прикоснуться ко мне? — шепчет она в ответ, дрожа всем телом.
— Так сильно хочу, что это приносит боль, — тяжело сглатываю, — но я обещал держать руки при себе.
— Джон, — она не то смеется, не то рычит на меня, — ты дьявол.
Я улыбаюсь, но улыбка быстро испаряется, а в голосе слышна нужда.
— Покажи. Покажи, как тебе нравится. Покажи, чтобы я точно знал, что делать, когда мы вернемся домой. — Потому что в ту же секунду, как мы останемся наедине у меня дома, все клятвы будут забыты.
— Хорошо, — отвечает она, — но тогда и ты покажи мне.
По моему позвоночнику прокатывается жар.
— Хочешь, чтобы я кончил?
Стелла смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а я слушаю, как дождь барабанит по стеклу.
— Ты когда-нибудь делал это раньше? Мастурбировал у кого-то на глазах?