Прочистив горло, я обретаю голос.
— Стелла, у нас не будет секса.
— А я разве предлагала?
Я удивленно кошусь на нее, ведь мы оба понимаем, что как только она заберется в эту постель, нам не удастся удержать руки друг от друга. Она смотрит в ответ несколько секунд, но затем смягчается, играя бровями, что заставляет меня смеяться. Я не хочу, чтобы Стелла уходила. С ней вся радость покинет эту комнату.
— Так можно к тебе или как? — У нее растрепанные кудри, большие умоляющие глаза и надутые губы. Как тут откажешь? Не понимаю, зачем вообще пытаюсь. А переживать о близящейся смерти буду завтра.
С ворчанием я поворачиваюсь и приподнимаю одеяло. Стелла забирается под него. Моя кровать мгновенно становится удобнее, ведь в ней теперь мягкое, теплое, ерзающее тело. И я действительно имею в виду ерзание. Она напоминает щенка, когда зарывается под одеяло и занимает место как можно ближе ко мне. Я тихо смеюсь и кладу руку ей на затылок, устраивая голову себе на плечо.
Стелла кладет руку на мою грудь и вздыхает.
— Так лучше.
Явное преуменьшение. Улыбаясь, я прижимаюсь губами к ее макушке.
— Удобно?
— Да.
Она снова ерзает, и раскладной диван протестующе скрипит.
— Ш-ш-ш, — клянусь, я потею от ужаса, — тихо.
Стелла закатывает глаза.
— Господи, ты ведешь себя, как взбудораженный кот.
Я смотрю вниз на нее.
— Ты не заметила мечи, которые висят прямо над нашими головами? У Хэнка целая коллекция. Вместе с изрядным количеством охотничьих ножей. Он с удовольствием показал их мне.
Стелла надувает щеки.
— Они только для декорации.