– Спасибо и на этом! – усмехнулся он. – Если честно, другого не ожидал. Ань, у тебя паршивый характер, и мне тебя жаль. Ну вот, мы приехали.
Дача была старой, уютной и немного бестолковой – словом, такой, какой и должна быть старая подмосковная дача. Анна бывала в таких много раз.
Крыльцо с резными перилами, окна с деревянными перехлестами, небольшие и уютные комнаты. Старая, но отреставрированная мебель, абажуры, коврики, глубокий диван, на который сразу же захотелось плюхнуться, и знакомый голубой польский кухонный буфет, точно такой же стоял на кухне у Аниной бабушки.
Но удобства были: и ванная комната с душем и туалетом, и газовое отопление. А еще новый большой холодильник, новая плита и новая кухонная техника.
Анна выглянула в окно – ого! Под окном цвел и ошеломительно пах огромный куст белого шиповника. Чуть поодаль росла сирень. Вернее, заросли сирени – белой, нежно-сиреневой, темно-лиловой. А позади дома стоял лес – настоящий, густой, малахитовый хвойный лес.
Участок заросший, лохматый, но не заброшенный – было видно, что за ним следят.
Заболела нога, и Анна, скривившись от боли, села в кресло.
Калеганов деловито таскал из машины продукты и раскладывал их в холодильнике.
Анне хотелось остаться одной. После больниц она очень уставала от людей. Впрочем, от людей она уставала всегда.
Калеганов показал ее комнату, аккурат напротив туалета и ванной, рядом с кухней, – словом, лучше не придумаешь.
Анна зашла в комнату и ахнула – ничего себе! Квадратная, уютная, с большой двуспальной застеленной кроватью, со старым торшером с бордовым, с кистями абажуром, с книжной полкой, на которой стояли книги со знакомыми корешками – подписные Чехов и Куприн, Гончаров и Тургенев. Неужели она наконец сможет все это перечитать?
Но самое главное, в комнате имелся балкончик – маленький, полукруглый, с деревянными балясинами, ровно на одно кресло и маленький чайный столик.
Раскрасневшаяся от восторга и смущения, Анна обернулась к Калеганову:
– Спасибо, Дим! Просто рай на земле! Мне очень нравится!
– Вот и отлично, – суховато ответил он и посмотрел на часы. – Я уезжаю, дела, но через час придет Ольга Васильевна, твоя помощница. Она в курсе всего. Готовка, уборка, Маруся – все будет на ней. А через два дня к тебе придет медсестра: упражнения, массаж и все остальное. Ее надо слушаться, – строго добавил он. – Так же, как и Ольгу Васильевну. Кажется, все. – Он оглядел комнату. – Маруся у себя, рисует, не волнуйся. Я налил ей молока и дал печенья. А ты ложись, Ань. Вечером я позвоню. Ну все, я уехал. Калеганов вышел из комнаты.
– Спасибо, – тихо повторила она. Но, кажется, он не услышал.
Анна легла на кровать. Первая мысль – как удобно! Какое белье и как вкусно пахнет! Но главное – тихо, она одна. А после стольких месяцев больницы это, знаете ли, самое ценное.
Анна посмотрела на деревянный, цвета темного меда, потолок и увидела маленького кособокого паучка, ползущего по паутине. На счастье, вспомнилось ей. Так говорила бабушка: паук – это на счастье. И еще к письму. Но писем Анна не ждала, кто ей напишет?
Организовано все было четко. Калеганов – мастер логистики, недаром он успешен в бизнесе.
Ольга Васильевна оказалась милейшей дамой ближе к шестидесяти. Была она ловкой, умелой и ненавязчивой. Накормив подопечных (оладьи, блинчики, какао – все, как любила Маруська), забирала девочку. Анна слышала, как Ольга Васильевна читает Марусе «Волшебника Изумрудного города».