С сыном и невесткой Ольга дружила, сестру Тату навещала. Светланку понемногу вытянули, выучили на закройщицу, Тата успокоилась, что у дочки есть кусок хлеба, – в общем, жизнь постепенно наладилась.
Анна слушала и плакала.
Ольга улыбнулась:
– А ты что думала? У всех все непросто. В общем, живем дальше, Анечка. Живем и по возможности радуемся.
Но радоваться у Анны не получалось – плохой у нее характер. Очень плохой.
О Калеганове она старалась не вспоминать. Что толку? Вряд ли она сможет с ним рассчитаться, да и он, спасибо ему огромное, вряд ли бы взял. Встретились два одиночества, но ничего не получилось.
К весне, точнее в середине мая, объявился бывший муж. Анна смотрела на него и понимала, что все еще любит.
Как обычно, пришел с пустыми руками: четыре вафельных рожка подтаявшего мороженого не в счет, смешно.
Маруся от мороженого отказалась и общаться с отцом не захотела, ушла к себе. А он и не настаивал. Пил кофе и жаловался, что жизнь не удалась.
– Неужели? – фыркнула Анна.
– Не удалась, – подтвердил он. – Шатался, как бомж, искал острых ощущений, а что в сухом остатке? Да ничего, ноль.
Родители далеко, с сожительницей расстался, с дочкой чужие люди, профессии нет, сдает родительскую квартиру, а сам в однушке в Одинцово, куда как здорово. А тут еще и здоровье стало подводить. То старые травмы: нога, плечо, – то вдруг давление. А по врачам ходить не привык и таблетки жрать не привык. В общем, чувствует себя разбитым, обманутым и одиноким.
Анна посоветовала уехать к родителям.
Бывший махнул рукой – был. Был и через три месяца сбежал. Скука смертная. Да и отвыкли они друг от друга.
Странные чувства раздирали ее – и жалость, и злость, и раздражение, и желание выгнать, не слушать его жалобы. И желание обнять, пожалеть.
Муж мялся, топтался в дверях. Нашла силы – слава богу, нашла! Выставила. Но всю ночь плакала. Почему? Почему все так? Он, этот обманщик и эгоист, пустой человек, живущий только своими интересами, и Калеганов, ответственный, порядочный, переживающий. Два полюса, две противоположности. С одним она была несчастлива, а со вторым могла стать счастливой. Не вышло ни там, ни там.
Все правильно – дура. Не возразишь, мать права.
За те два года, которые он не видел Анну, у Калеганова было два коротких пустых романа. В одном, не очень скрывая, его хотели захомутать, заполучить, окрутить – лакомый кусок, здоровый, небедный, нежадный. Порвал без сожаления. А во втором ему было смертельно скучно, до зевоты. Вроде и девушка яркая и красивая, и с сексом все хорошо, а пустота – ничего. Ни одной точки соприкосновения, по нулям. Постоянно хотелось сбежать – просто до смешного, такие причины придумывал, что сам веселился. Вот, собственно, и все. А так – сплошная работа. Два раза съездил в Италию, проведал родителей и Аду. У стариков была жизнь – понемногу ездили по окрестностям, далеко боялись, «в радиусе», как говорил отец.
Выглядели посвежевшими, загорелыми, похожими на всех жителей итальянских деревушек.
На могиле Ады цвели белые и бордовые розы.