Зашли в номер, и любимая выдала настоящую истерику.
Так было странно – вместо радости и спонтанного секса они поскандалили прямо в шикарном, с царской кроватью номере, на фоне огромного букета белых роз, здоровенной террасы с шезлонгами, за которой расстилалось бескрайнее бирюзовое море.
Претензии были стандартными:
– Почему моя жизнь должна зависеть от расписания твоей жены? Почему я должна ждать, когда у нее заболит печень?
– При чем тут печень? – удивился Илья.
– Ну пусть не печень, а почки! Или что-то еще! Что там она поехала подлатать? Что лечат после пятидесяти?
– А это не твое дело! – ответил он. – Доживешь – узнаешь!
Ну и дальше: «Почему я должна собраться за двадцать четыре часа, я не солдат на плацу, у меня своя жизнь. Сколько вообще это будет так продолжаться? Ты наконец способен принять решение или ты не мужик?» И напоследок: «Ты уверен, что меня можно купить? Первым классом, вот этим номером? Твоими подачками? А мне, между прочим, уже тридцать шесть! И я не хочу быть любовницей».
Он сидел в кресле и смотрел на нее.
Даже в гневе, в истерике Лара была хороша.
Ну да, все ожидаемо. Она и так слишком долго держалась. Обычное дело, обычные претензии. Ничего, все разрулится. Он все разрулит. Главное – не испортить отпуск.
И хотел он ее еще сильнее, и думал об одном: «Поскорее бы ты, родная, заткнулась и мы завалились в кровать!» Перемирие точно бы произошло. Или он напрасно так уверен в себе?
Примирение произошло. Лара не дура, впереди две недели совместного проживания, к чему дуться и выяснять отношения?
Даже просила прощения: дескать, устала, сорвалась, ты должен понять.
Он понял. После этой ссоры купил ей красивый браслет с сапфирами, и они окончательно помирились. Но трещинка, червоточинка осталась… Пробежала черная кошка. Вроде бы все было как раньше, а нет, и он это чувствовал. И она чувствовала.
Куда подевались ее щепетильность, такт, деликатность? В ресторанах Лара заказывала самое дорогое вино, лангустины, гребешки, лобстеры, стейки из мраморной говядины.
Илья молчал.
А через неделю он подвернул ногу. Лодыжка опухла, боль была жуткой, невыносимой.
«Один к одному, – думал он, лежа в номере. – Не сложилось. Не получился красивый отпуск».
В один из таких дней Лару опять понесло: