Черно-белая жизнь

22
18
20
22
24
26
28
30

– Видишь, как зелено, – гордо сказала Галочка.

Было зелено, но совсем близко прогрохотала электричка – да так громко, что непугливая Леля вздрогнула.

Галочка слегка смутилась и быстро зашла в подъезд. Подъезд был, разумеется, чистым. И чистым был лифт, привезший их на двенадцатый этаж. Германия, да.

– У нас есть кладовка, – радостно сообщила Галочка, указав на дверь напротив квартиры. – Метров десять, не меньше! Храню там всякие воспоминания, – грустно вздохнула она. – В основном мамины вещи.

Наконец Галочка отперла входную дверь, и Леля шагнула внутрь.

Все выглядело ровно так, как она себе и представляла, даже подивилась своему дару предвидения. Узкая прихожая с вешалкой, коврик у порога. Слева маленькая кухонька, метров пять или шесть – совсем как в наших хрущевках.

Гостиная, как называла эту комнату Галочка, тоже была совсем небольшой, метров двенадцать.

– Бывшая мамина, – грустно вздохнула она. – Ну а эта моя! – И распахнула дверь во вторую комнатушку – метров девять или около того.

Узенькая девичья кровать под однотонным пледом, торшер на тонкой ноге. Тумбочка с книгами. На стене знакомый коврик – олени, лес и озерцо.

Неужели из того времени, из Москвы?

– Нет, – рассмеялась Галочка. – Купила здесь, на флимаркете, у какой-то польки. Как в нашем детстве, правда? Ностальгия!

В детстве Лели такого коврика не было – маме было все равно, интерьер ее не волновал, а у деда Семена был отменный вкус. Даже странно – в кого?

Ковры дед покупал настоящие, если не персидские, то узбекские или туркменские. А вот подобную «пошлость» – его слова – презирал.

Конечно, книжный шкаф. Простые шторы на окнах.

Ну и в гостиной слегка потертый диван, небольшой и довольно древний телевизор: «Покупали еще при маме, мне он и почти не нужен, я лучше почитаю, правда ведь? Или послушаю музыку».

Леля кивнула и чуть пожала плечом: наверное, да.

Телевизор и она не смотрела по простой причине – некогда было.

На журнальном столике стояла корзинка с мотками шерсти, из которых торчали блестящие спицы. «Вот ведь, ни в чем я не ошиблась, – подумала Леля, – провидица просто».

В мягком и глубоком кресле лениво потягивался кот, судя по всему только что пробудившийся от сладкого сна.

– И не нервничает совсем! – усмехнулась Леля. – Дрых себе и дрых! А ты волновалась!