Он встал, пожал плечом и улыбнулся:
– Я постараюсь. Точнее – попробую, Лара!
Она вскочила со стула и что-то быстро начала бормотать:
– Спасибо, Георгий! Нет, правда! Спасибо! Спасибо, что принял, что время нашел! Что выслушал и… ну, попытался!
Он досадливо махнул рукой.
– Хватит, Лариса! Я же сказал – постараюсь! – И снова глянул на часы. – Прости! У меня через сорок минут там, на Старой площади, встреча.
Она мелко закивала и схватила сумочку.
– Да, да! Извини! Знаешь, просить всегда… очень сложно! И как мой дед говорил, лучше мы, чем нам! А дед был мудрец… – грустно добавила она и попробовала улыбнуться.
Улыбка получилась жалкой, кривой.
М. уже был не здесь – надел пальто, взял портфель и хлопнул себя по карману – скорее всего, проверяя наличие мобильного.
Потом подошел к ней, неловко стоящей у двери, чуть приобнял и шепнул, наклонившись:
– Я попробую, Лариса! Обещаю!
Ощутила его запах неизвестного парфюма, наверняка не масс-маркет.
Она вздрогнула, смутилась, поникла, почувствовала, как густо краснеет, и первой вышла в приемную. Его задержал звонок. Леля обернулась, он коротко махнул ей рукой, и она, сняв с вешалки свою короткую шубку, стала спускаться по лестнице.
Девицы, блондинка и брюнетка, смотрели на нее не отрываясь. Поймав ее взгляд, вежливо улыбнулись и в ту же секунду уткнулись в компьютер.
Охранник молча кивнул и услужливо открыл дверь на улицу.
А на улице была красота! Короткий первый снег нежно лег на деревья с остатками последних листьев, тронутых осенью, – желтых, бордовых, зеленых. Снег лежал на козырьках подъездов, на крышах и тротуарах – только на проезжей части, под шинами машин, уже успел растаять и превратиться в лужи. Было влажно и очень тепло. Леля остановилась, чтобы глубоко и с удовольствием вдохнуть влажный воздух, и на сердце у нее сделалось спокойно и радостно – он обещал! А это означало, что еще не все потеряно, что появилась надежда и вообще – наверное, все совсем не так трагично, как казалось ей еще вчера и даже сегодня утром!
Ах как же на улице хорошо! Она дошла до машины, села за руль и улыбнулась – впервые за последние полгода, наверное. Ну, может быть, судьба наконец смилостивилась? Сменила гнев на милость? И черная, как мазут, как сажа, как уголь, полоса наконец отступила? И вот забрезжила белая? Такая… зыбкая, ненадежная, прекрасная и долгожданная? Да пора уже, да! Сколько ж можно?
Леля ехала по белому городу, ставшему в одно мгновение самым прекрасным, загадочным и светлым. Ехала и мурлыкала знакомую песенку.
В офис? Да! Пора, мой друг, пора! Хватит! Давай-ка работай, родная! А то, ишь, все небось распустились. Хозяйки нет – нет и порядка! И вообще – она там нужна для поддержания боевого духа. «Помирать нам рановато, – пелось в хорошей песне, – есть у нас еще дома дела!»